Вальтер Беньямин – история одной дружбы - [65]
На твой скромный вопрос, поставленный напоследок, как расценивать последний конгресс сионистов, к сожалению, можно ответить только описанием безотрадной ситуации, в которой он нас оставил. По правде говоря, радикальное расхождение между моей сионистской интенцией (которую характеризуют как ориентированную на обновление еврейства и религиозно-мистическую, и с этим я согласен) и сионизмом эмпирическим, который исходит из невозможного и провокационного искажения мнимого политического “решения еврейского вопроса”, стало очевидным по событиям последних двух лет, нашедшим кульминацию в постановлениях этого конгресса. Конечно, сионизм как движение стал существенно шире, нежели его эмпирическая организационная форма, но как-никак все эти годы для людей вроде меня существовала возможность продвигать наше дело – которое, видит Бог, изначально не имело ничего общего ни с англичанами, ни с арабами – в рамках этой организации или, точнее: это было для нас безразличным (по крайней мере, с 1920 года), поскольку истинное историческое событие сионизма в любом случае было легитимно. Но в последние годы в сионизме проявились сугубо реакционные силы – и в политическом, и в моральном отношении, и на конгрессе дошло даже до постановлений, касающихся этой стороны дела, и с тех пор для меня и многих других обострился кризис в отношении к этому вопросу. Ведь я не верю, что существует некое “решение еврейского вопроса” в смысле “нормализации” евреев, и, конечно, не верю, что этот вопрос в таком смысле можно решить в Палестине – мне было ясно с незапамятных времён лишь то, что Палестина необходима – и этого было довольно, даже если от здешних событий можно было ожидать чего угодно: никакая сионистская программа никому здесь рук не связывала. На сей раз всё сложилось иначе. Вследствие выдвинутого небольшим иерусалимским кругом, к которому принадлежу и я, требования о чёткой ориентации сионизма по отношению к арабскому вопросу, но, конечно, из другой, не внешнеполитической точки зрения; вследствие фантастической, тебе вряд ли известной травли, которая велась против нашей позиции с 1929 года, теперь приняли открыто направленную против нас резолюцию о так называемой “конечной цели” сионизма, вследствие чего – называя вещи своими именами – мы, собственно говоря, автоматически уже не предстаём в качестве “сионистов” в смысле организации. Правда, худо-бедно проводится представленная нами (эти “мы” не насчитывают и двадцати человек, здесь их называют “интеллектуалами без корней”, которые, однако, обладали большим влиянием) внешняя политика, пусть даже слишком поздно и при отрицании нашего авторства, но поскольку ей не соответствует никакой внутренней позиции, а дело как раз в ней, она остаётся пустой скорлупкой. Да, против Магнеса и преподавателей университета, которые, скажем кратко, держат знамя Ахада Ха’ама, была принята фантастически реакционная резолюция (правда, при жесточайшем сопротивлении, причём досталось по первое число социалистам – с которыми мы находимся в тяжёлом конфликте, поскольку мы ставим им в упрёк реакционную арабскую политику, за что на нас страшно обижаются), заткнувшая нам рот – впрочем, эта резолюция никогда не получит реального значения, разве что всякий немецкий антисемит теперь с успехом может на неё сослаться, если захочет потребовать “чистки” университетов от неугодных теоретиков. (Конгресс сионистов уж никак не является авторитетной инстанцией для университета.)
Что это за силы, которые ведут сионизм к краху, сказать можно, но не знаю, поймёшь ли ты меня: сионизм одержал победу над самим собой, упав замертво. Он предвосхитил свои победы в области духа и тем самым утратил силы одержать их в физической сфере. Он выполнил функцию, притом с чудовищным усилием,
