Вальпургиева ночь. Ангел западного окна - [207]
Теодор Гэртнер снова рядом, он обращается ко мне и, слышу, называет меня братом.
Многое потонуло в переполнившей мое сердце ликующей радости, однако суть повелений я понял.
Мне предстают создания света, соединенные в златую цепь, и одно из ее звеньев размыкается, чтобы принять новое звено — меня — в сообщество. Нет сомнений — происходит не символический ритуал вроде тех «мистерий», которые в земном мире, этом царстве теней, на тайных сборищах разыгрывают смертные, не одно из подобных тусклых отражений неземного блеска, — свершается живое и животворное действо иного мира…
Я слышу негромкий напевный шум моей крови: «Ты призван, Джон Ди, ты принят и избран, Джон Ди!»
— Стоящий с поднятой головой, раскинь свои руки!
Я простираю руки в стороны.
Тотчас же слева и справа кто-то крепко их сжимает, смыкается прочная цепь, и мое сердце ликует. Вместе с этим блаженным чувством приходит понимание, чем оно вызвано: звенья цепи несокрушимы; любые невзгоды, какие ни падут на меня, будут отражены мной не в одиночку, ибо на помощь придут бесчисленные союзники. Тысячекратно увеличится сила, тысячекратно возрастет стойкость, и побеждены будут все напасти и беды, отринута злоба смертных и ненависть демонов…
В упоении от радостной мысли, что отныне и навеки я под надежной защитой и принадлежу к единству, ощущая все новые волны счастливого восторга, я слышу голос, возглашающий:
— Сними одежды своих скитаний!
Радостно повинуюсь. Словно окалина со стали, осыпаются с меня почернелые лохмотья, одежды скитаний, опаленные огнем, который уничтожил мою земную обитель. Словно окалина…
Я мельком удивляюсь и понимаю: да, вот так мы сбрасываем одежды после скитаний, к какой бы цели ни привел путь. Словно окалина, упало когда-то платье к ногам княжны Асии…
Вдруг — быстрый удар, точно легким молоточком, поражает меня в голову. Никакой боли, напротив, удар благотворен, ибо над моим теменем взлетают снопы света… Им нет конца, свет возносится в небо и зажигает неисчислимые звезды… Это зрелище, звездное море света, дарует блаженство…
Неохотно и медленно я прихожу в себя.
Я облачен в белые одежды. Опускаю глаза, и тут их ласково касается луч света, посланный золотой розой, которая сверкает теперь и на моей груди.
Рядом мой друг — Гарднер, мы стоим в зале с призрачно высокими стенами, и со всех сторон доносится тихое гудение, словно здесь огромный пчелиный рой.
Ко мне приближаются светозарные белые существа, окруженные лучистым сиянием. Гудение нарастает, все слышней напев, все яснее ритм, и вот голоса сливаются в стройный хор:
Как же много у тебя друзей! Все они были рядом, а ты во тьме ночной терзался страхом, не зная, где искать спасения!
И впервые меня неудержимо тянет рассказать о себе, но это желание оплетено тонкой прозрачной сетью печали, которая отчего-то снова опутала меня, хотя я не нахожу ее истока.
Гарднер не дает мне погрузиться в поиски причин этой странной грусти, в неуверенные, блуждающие без пути размышления, он берет меня за руку и увлекает за собой. Неведомыми путями мы снова оказываемся в парке возле приземистых ворот, ведущих во двор крепости. «Лаборант» останавливается и простирает руку к пышным розовым кустам, источающим пряное благоухание:
— Я садовник. Да-да, напрасно ты думал, будто я ученый, алхимик. А это — лишь одна из многих и многих роз, которые я взрастил в глиняном горшке, а затем предоставил им цвести на вольном воздухе.
Мы входим в ворота, впереди — башня.
Мой друг продолжает:
— Тебя всегда отличали глубокие познания в искусстве превращения простых металлов в золото. — Улыбка скользнула по его лицу, добродушная, но отчасти и насмешливо-укоризненная, так что я смущенно опустил глаза. — Поэтому тебе предоставлена лаборатория, ты сможешь заняться трудами, которых твоя душа жаждала с того самого мгновения, как родилось твое «я».
Мы поднимаемся в башню… Это башня Эльсбетштайна и в то же время — совсем, совсем другая. Постепенно я начинаю понимать сложное взаимодействие символов и того высокого смысла, которым все исполнено здесь, на моей истинной сокровенной родине.
Широкая винтовая лестница со ступенями из темного поблескивающего порфира приводит в знакомое помещение алхимической лаборатории. Я удивляюсь про себя: как оказалась великолепная просторная лестница там, где раньше едва умещалась старая деревянная развалина с выбитыми ступеньками. А сама лаборатория! Колоссальные своды теряются в недоступной глазу вышине, в синем сумраке плывут мерцающие созвездия… Надо мной — ночное небо! А далеко внизу, на земле, жарко пылают горны, кипит работа…
Неукротимое пламя созидания бьется в очаге. В огненном зареве словно отражен весь земной мир. Что-то шипит и тает, тьма озаряется светом, пестрая смесь расплывается, мгла редеет, грозные силы истребления, гибели, уничтожения связаны, закованы в цепи и брошены в чугунные тигли, они кипят и бурлят с неистовой, демонической мощью, но мудрая воля реторт и горнил их усмиряет.
«Голем» – это лучшая книга для тех, кто любит фильм «Сердце Ангела», книги Х.Кортасара и прозу Мураками. Смесь кафкианской грусти, средневекового духа весенних пражских улиц, каббалистических знаков и детектива – все это «Голем». А также это чудовище, созданное из глины средневековым мастером. Во рту у него таинственная пентаграмма, без которой он обращается в кучу земли. Но не дай бог вам повстречать Голема на улице ночной Праги даже пятьсот лет спустя…
«Ангел западного окна» — самое значительное произведение австрийского писателя-эзотерика Густава Майринка. Автор представляет героев бессмертными: они живут и действуют в Шекспировскую эпоху, в потустороннем мире. Роман оказал большое влияние на творчество М. Булгакова.
В фантастическом романе австрийского писателя Густава Майринка (1868-1932) сочетание метафизических и нравственных проблем образует удивительное и причудливое повествование.
В состав предлагаемых читателю избранных произведений австрийского писателя Густава Майринка (1868-1932) вошли роман «Голем» (1915) и рассказы, большая часть которых, рассеянная по периодической печати, не входила ни в один авторский сборник и никогда раньше на русский язык не переводилась. Настоящее собрание, предпринятое совместными усилиями издательств «Независимая газета» и «Энигма», преследует следующую цель - дать читателю адекватный перевод «Голема», так как, несмотря на то что в России это уникальное произведение переводилось дважды (в 1922 г.
Произведения известного австрийского писателя Г. Майринка стали одними из первых бестселлеров XX века. Постепенно автор отказался от мистики и начал выстраивать литературный мир исключительно во внутренней реальности (тоже вполне фантастической!) человеческого сознания. Таков его роман «Белый Доминиканец», посвященный странствиям человеческого «я». Пропущенные при OCR места помечены (...) — tomahawk.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Всемирная спиртолитическая: рассказ о том, как не должно быть. Правительство трезвости и реформ объявляет беспощадную борьбу с пьянством и наркоманией. Озабоченные алкогольной деградацией населения страны реформаторы объявляют Сухой закон. Повсеместно закрываются ликероводочные заводы, винно-водочные магазины и питейные заведения. Введен налог на пьянку. Пьяниц и наркоманов не берут на работу, поражают в избирательных правах. За коллективные распития в общественных местах людей приговаривают к длительным срокам заключения в ЛТП, высшей мере наказания — принудительной кодировке.
«Антигония» ― это реалистичная современная фабула, основанная на автобиографичном опыте писателя. Роман вовлекает читателя в спираль переплетающихся судеб писателей-друзей, русского и американца, повествует о нашей эпохе, о писательстве, как о форме существования. Не является ли литература пародией на действительность, своего рода копией правды? Сам пишущий — не безответственный ли он выдумщик, паразитирующий на богатстве чужого жизненного опыта? Роман выдвигался на премию «Большая книга».
Первый роман финской писательницы Эмми Итяранта «Дневник чайного мастера» стал победителем конкурса научно-популярной и фантастической литературы, организованного финским издательством «Теос». В этом романе-антиутопии перед читателем предстает мир, который может стать реальностью: нет больше зим, земля превратилась в пустыню, а реки давно пересохли, оставив на поверхности земли лишь шрамы. В нем правят военные, превратившие пресную воду в мощное средство контроля над людьми. Вода распределяется по карточкам, и любое нарушение карается без всякой пощады.
Роман «Прощание» («Abschied»), опубликованный Бехером в 1940 г., написан на автобиографическом материале. В центре романа — образ Ганса Гастля, которому за годы юности и становления характера приходится не раз совершать ошибки, расплачиваться за свои заблуждения, переживать прощание с моральным кодексом своего класса. Герой романа, как и автор, порвал с буржуазной средой, в которой вырос, и перешел на сторону революционного рабочего класса Германии. Через много лет прощается писатель со своим прошлым, с Германией кануна первой мировой войны, с художественными исканиями своей молодости.Г.
В книгу вошли два произведения современной ирландской писательницы Дженнифер Джонстон (род. в 1930 г.): «Далеко ли до Вавилона?» и «Старая шутка».Первое из них охватывает период от начала века до 1915 года. Время действия второго — лето 1920 года, момент обострения национально-освободительной борьбы ирландского народа.
