Вальпургиева ночь. Ангел западного окна - [209]
Небесные пути скрестились… жаркая вспышка… Елизавета предо мной! Близко, совсем близко. Кажется, вот-вот ее глаза коснутся моих, так она близка, она уже незрима, для меня незрима и для двуликого Бафомета, парящего в этот миг над нами, незрима… Все нервы в моем теле, все чувства и мысли живут одним — свершилась встреча комет, свершилась их свадьба. Поиск окончен, путь пройден — королева во мне. Я же — в ней, в королеве, ее дитя и супруг, ее отец с первого дня творения… Нет более ни жены, ни мужа — мощным хором раздается в моей душе ликующая песнь торжествующего духа.
Но все-таки в глухом уголке дивного, залитого солнцем парка моей души сгустился сумрак — это слабая, едва ощутимая боль: Джейн! Призвать ее? Можно ли? Да, можно, я в этом уверен, ибо чувствую пробуждение волшебных таинственных сил в своем существе с того мгновения, когда в него вошла Елизавета. И я вижу: мглистая тень тоски редеет, в ней проступают родные, бледные черты… Джейн!
Внезапно появляется Гарднер…
— Тебе мало мучений, которым подверг тебя Ангел западного окна? — холодно упрекнул меня «лаборант». — Теперь «ангелы» тебе не опасны, но ты не должен нарушать строгое равновесие миропорядка.
— Но как же Джейн! Она знает, что со мной? Она видит меня?
— Брат! Тебе, как и всем нам, звеньям единой цепи, назначено радеть о благе человечества, поэтому ты переступил порог посвящения, обратив взор назад, в прошлое. Ныне ты посредник, излучающий на землю свет и силу; исток же их — царство вечной жизни. Тебе, посреднику, до конца времен дано видеть землю. Но что представляет собой царство вечной жизни мы, звенья, не знаем и никогда не узнаем, ибо мы стоим в нашей цепи так, что глаза наши не видят этой непостижимой, лучезарной бездны, вечно сотворяющей живое. А Джейн переступила порог вечного царства света, глядя вперед. Видит ли нас Джейн? Кто знает!
— Она счастлива… там?
— «Там»… В нашем языке не существует слова, способного выразить это «Ни-что», вот мы и придумали никудышное, совершенно неверное именование: «Царство вечной жизни»… А счастье… — Гарднер усмехнулся. — Ты в самом деле рассчитываешь получить серьезный ответ?
Я устыдился своей наивности. Гарднер продолжал:
— Даже мы остаемся незримыми для жалких земных скитальцев, вечно блуждающих по кругу бесконечного бытия, хотя мы — лишь слабые отблески вечности. Вот и мы не можем увидеть или хотя бы смутно представить себе вечность неведомого и неисповедимого Бога. Она далека и в то же время близка, подобно тому как абстрактная математическая точка и близка и невообразимо далека от линии, плоскости или трехмерного тела.
Джейн женщина, ее путь — самопожертвование. Он ведет туда, куда мы не можем и не должны за ней идти, ибо наша стезя — алхимическое превращение, мы оставлены на земле для Великого делания. А женская судьба отняла у Джейн земную жизнь, однако не обрекла на небытие, потому что ради тебя твоя возлюбленная принесла в жертву все свое существо. Если бы не ее жертва, ты не стал бы одним из нас.
— Значит, люди никогда… меня не увидят? — спросил я, все еще удивляясь.
— А тебе хотелось бы знать мнение людей о себе?
О нет, на блаженном острове Эльсбетштайн волны людского любопытства не достигают меня, не слышно даже слабого их плеска. Но тут мой друг рассмеялся, словно мальчуган, затеявший озорную проделку, ободряюще кивнул, и во мне слабо шевельнулись былые человеческие слабости и заблуждения. Я сказал:
— Допустим, да.
Теодор Гэртнер наклонился и, подобрав комок глины, протянул мне:
— Вот, читай!
— Читать?..
Пригоршня липкой желтой грязи в его руке вдруг стала обрывком газеты! Фантом, пустой, бессмысленный призрак из невообразимо далеких сфер. Слова бессильны выразить, какой смешной и жалкой показалась мне эта пришелица из чужедальнего призрачного царства — мира людей; в то же время я был потрясен.
И снова садовник Гарднер занялся розовыми>{163} кустами, где — срежет отросток, где — заботливо подвяжет…
А прочел я вот что:
Наши глубокопочтенные читатели, конечно, помнят — не забывается такое никогда! — пожар в доме двенадцать, что по улице Элизабетштрассе, каковой душераздирающий пожар случился благодатной весенней порой. Огонь потушить не удалось, хотя чего только ни предпринимали отважные пожарные. А вот геологи полагают, что беда стряслась благодаря кошмарному вулканическому пламени, выбросы которого недавно наблюдались также в замке Эльсбетштайн. На разборке сгоревшего дома работал в числе прочих поденщиков шотландский землекоп, он поведал нам следующее. Оказывается, на его родине, в Шотландии, а также в Ирландии подобные катаклизмы не редкость, а ужасающие огнедышащие пропасти, в которых пылает подземный огонь, в народе зовут «чистилищами святого Патрика». Пожар, несмотря на самоотверженные труды наших доблестных пожарных, с неослабевающей силой бушевал несколько дней кряду, каменная кладка и кирпичи вспыхивали словно сухой трут и превращались в пористое вещество наподобие пемзы. До сих пор остается неясной судьба хозяина — находился ли он в доме, когда разразилась катастрофа… На сегодняшний день известно лишь то, что чиновник налоговой службы в течение нескольких недель наведывался к нерадивому налогоплательщику, но не мог достучаться, дабы взыскать долги, давно подлежавшие уплате в государственную казну. Между тем дети с Элизабетштрассе, которых мы расспросили, в то время не раз видели, заглядывая в окна, хозяина злополучного дома. Увы, более чем веские основания позволяют предполагать, что этот несчастный, увлеченный сочинением романов и прочих литературных опусов, которые, впрочем, при ближайшем знакомстве с ними не выдерживают критики, слишком поздно заметил грозную опасность, а посему стал жертвой огненной стихии и погиб мучительной смертью.
«Голем» – это лучшая книга для тех, кто любит фильм «Сердце Ангела», книги Х.Кортасара и прозу Мураками. Смесь кафкианской грусти, средневекового духа весенних пражских улиц, каббалистических знаков и детектива – все это «Голем». А также это чудовище, созданное из глины средневековым мастером. Во рту у него таинственная пентаграмма, без которой он обращается в кучу земли. Но не дай бог вам повстречать Голема на улице ночной Праги даже пятьсот лет спустя…
«Ангел западного окна» — самое значительное произведение австрийского писателя-эзотерика Густава Майринка. Автор представляет героев бессмертными: они живут и действуют в Шекспировскую эпоху, в потустороннем мире. Роман оказал большое влияние на творчество М. Булгакова.
В фантастическом романе австрийского писателя Густава Майринка (1868-1932) сочетание метафизических и нравственных проблем образует удивительное и причудливое повествование.
В состав предлагаемых читателю избранных произведений австрийского писателя Густава Майринка (1868-1932) вошли роман «Голем» (1915) и рассказы, большая часть которых, рассеянная по периодической печати, не входила ни в один авторский сборник и никогда раньше на русский язык не переводилась. Настоящее собрание, предпринятое совместными усилиями издательств «Независимая газета» и «Энигма», преследует следующую цель - дать читателю адекватный перевод «Голема», так как, несмотря на то что в России это уникальное произведение переводилось дважды (в 1922 г.
Произведения известного австрийского писателя Г. Майринка стали одними из первых бестселлеров XX века. Постепенно автор отказался от мистики и начал выстраивать литературный мир исключительно во внутренней реальности (тоже вполне фантастической!) человеческого сознания. Таков его роман «Белый Доминиканец», посвященный странствиям человеческого «я». Пропущенные при OCR места помечены (...) — tomahawk.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Всемирная спиртолитическая: рассказ о том, как не должно быть. Правительство трезвости и реформ объявляет беспощадную борьбу с пьянством и наркоманией. Озабоченные алкогольной деградацией населения страны реформаторы объявляют Сухой закон. Повсеместно закрываются ликероводочные заводы, винно-водочные магазины и питейные заведения. Введен налог на пьянку. Пьяниц и наркоманов не берут на работу, поражают в избирательных правах. За коллективные распития в общественных местах людей приговаривают к длительным срокам заключения в ЛТП, высшей мере наказания — принудительной кодировке.
Основные события в романе Эмэ Бээкман «Чащоба» разворачиваются в наши дни. Воспоминания главного героя книги — архитектора Лео, его встречи с друзьями детства возвращают читателя к годам войны и к сложным взаимоотношениям послевоенных лет, в период классовой борьбы в эстонской деревне.Основное внимание автор уделяет этическим проблемам. Вся жизнь главного героя предопределяется чувством вины из-за совершенного в прошлом преступления.
Первый роман финской писательницы Эмми Итяранта «Дневник чайного мастера» стал победителем конкурса научно-популярной и фантастической литературы, организованного финским издательством «Теос». В этом романе-антиутопии перед читателем предстает мир, который может стать реальностью: нет больше зим, земля превратилась в пустыню, а реки давно пересохли, оставив на поверхности земли лишь шрамы. В нем правят военные, превратившие пресную воду в мощное средство контроля над людьми. Вода распределяется по карточкам, и любое нарушение карается без всякой пощады.
Роман «Прощание» («Abschied»), опубликованный Бехером в 1940 г., написан на автобиографическом материале. В центре романа — образ Ганса Гастля, которому за годы юности и становления характера приходится не раз совершать ошибки, расплачиваться за свои заблуждения, переживать прощание с моральным кодексом своего класса. Герой романа, как и автор, порвал с буржуазной средой, в которой вырос, и перешел на сторону революционного рабочего класса Германии. Через много лет прощается писатель со своим прошлым, с Германией кануна первой мировой войны, с художественными исканиями своей молодости.Г.
В книгу вошли два произведения современной ирландской писательницы Дженнифер Джонстон (род. в 1930 г.): «Далеко ли до Вавилона?» и «Старая шутка».Первое из них охватывает период от начала века до 1915 года. Время действия второго — лето 1920 года, момент обострения национально-освободительной борьбы ирландского народа.
