Вальпургиева ночь. Ангел западного окна - [178]

Действительно, все совпадало с описанием кинжала, пропавшего из собрания княжны. Неудивительно, если, увидев его, она так взволновалась.

Джейн стояла за моим плечом и тоже не сводила глаз с кинжала.

— Чем тебя, любимый, так заинтересовал этот ножик для распечатывания писем?

— Каких писем? — Я не сразу понял, а потом расхохотался, сообразив, насколько простодушны женщины, способные запросто принять древний, может быть, тысячелетний клинок за нынешнюю заурядную вещицу, какую найдешь на любом письменном столе.

— Ты надо мной смеешься, любимый? Почему?

— Милая моя, ты чуточку ошиблась: это не нож для бумаг, а редкостный мавританский кинжал.

Она покачала головой.

— Как, Джейн, ты мне не веришь?

— Ах нет, ну что ты! Просто подумала, это нож, каким разрезают книжные страницы или вскрывают конверты.

— Вот уж странная идея!

— Верно, странная идея. Да, я вот подумала…

— О чем подумала?

— Да что это нож для бумаг. Я сразу, как увидела его, поняла, что это он самый и есть!

Джейн не сводила глаз с кинжала. Меня вдруг осенило:

— Он тебе знаком… этот ножичек?

— Ну откуда же? Если я сегодня впервые его увидела. Ах нет, погоди! Правильно: вот я смотрю на него… и чем дольше смотрю, тем… больше мне… кажется, что я… его уже видела.

Как я ни допытывался, ничего другого Джейн не смогла вспомнить.

Охватившее меня волнение было слишком сильным, я не решился провести опыт с Джейн. Да и не представлял себе, что, собственно, хочу услышать. Вдруг нахлынуло столько мыслей и догадок, что я, под предлогом срочной работы, наспех расцеловал Джейн и попросил заняться домашними делами — мне надо было остаться одному.

Только она вышла — бросился к письменному столу и как одержимый принялся рыться в дневниках Джона Ди и своих записках, я искал, нет ли где упоминаний о кинжале, переходившем от отца к сыну в нашем древнем роду. Ничего подобного не нашлось. В конце концов под руку подвернулась та тетрадь в зеленоватой веленевой обложке; раскрыв ее наугад, я сразу напал на следующие строки:

«…A потерял я в ночь черного искушения то, что составляло драгоценнейшее наследие нашего рода, талисман мой, кинжал, некогда бывший наконечником на копье Хьюэлла Дата. Потерял я его во время заклинания, выронив в парке на траву; ныне мне вспоминается, что, следуя указке Бартлета Грина, я держал его в руке в тот миг, когда приблизился ко мне призрак и я протянул руку свою к нему… А после того пуста была моя рука! Стало быть, заплатил я Черной Исаиде за то, что ублажала она меня и тою ночью, и впоследствии… Боюсь, непомерно дорого обошлось мне обольщение…»

Я задумался: почему «непомерно дорого», что он имеет в виду? Найти какие-то другие намеки в записках и дневниках, конечно, не удастся… И вдруг — озарение: магический кристалл мне поможет!

Но дело пошло ничуть не лучше, чем в самый первый раз, когда я попытался разглядеть что-то на черной, тускло поблескивающей грани. Мертвый уголь в моих руках остался мертвым.

Липотин! — спохватился я. Тибетский порошок для воскурений! Я вскочил, красный шарик нашелся быстро, но он был пуст, ни крупицы порошка не осталось, досадно.

Но тут я вспомнил о пепельнице из оникса, в которой тогда сжигал порошок. Неужели Джейн из любви к порядку и чистоте велела ее вымыть?.. Удача! На донышке твердой коркой запекся бурый остаток магического зелья. Дальше я все сделал словно в наваждении, — не думая о последствиях, живо схватил спиртовку, плеснул спирта на бурый шлак… Спирт вспыхнул. Промелькнула мысль: может, не совсем глупа моя затея и остаток порошка даст немного дыма.

Пламя погасло. Щепотка пепла слабо тлела. Вверх поползла тонкая серая струйка.

Скорей, скорей, — я наклонился и жадно вдохнул. От дыма закололо в груди, он был еще более едким, чем в тот раз. Невыносимо едким, удушливым, тошнотворным. Да разве я смогу по своей воле, без чьей-то помощи перешагнуть порог смерти от удушья?! Позвать Джейн? Пусть поддержит мне голову, как тогда Липотин, то есть не Липотин, а тот, в красной шапке… пусть держит меня крепко, железной хваткой, когда я буду задыхаться… Я изо всех сил стиснул зубы, чтобы подавить дурноту. «Совладаю!» — вспомнилось вдруг. Девиз рода Ди, девиз моих предков.

Я забился в предсмертных конвульсиях. Мелькали обрывки мыслей: я тону, захлебываюсь на мелководье!.. «Совладаю!» Решил утопиться в корыте… Истеричкам иногда это удается, помню, слышал о таких самоубийцах или читал… Ай да истерички, завидую им… А раз я мужчина, мне чертовски трудно покончить с жизнью таким вот способом! Чертовски трудно… Спасите меня! На помощь!.. Что это? Далеко-далеко… Монах в красном колпаке… исполинского роста… Это иерарх, он руководит инициацией… и совсем не похож на Липотина… Вот поднял руку… левую… подходит… Я камнем лечу в бездну смерти…

Очнувшись с сильной болью в затылке, разбитый, с отравой во всем теле, я увидел в ониксовой пепельнице, из которой шла отвратительная вонь, легкие хлопья пепла. Мысли разбегались, я никак не мог сосредоточиться, но понемногу туман рассеялся, что-то проступило… я вспомнил, для чего все это затеял, и быстро схватил магический кристалл. Всматриваясь в черное зеркало и понемногу успокаиваясь, я подумал, что во второй раз, и теперь уже сам, без чьей-либо помощи, переступил порог смерти!..