Вальпургиева ночь. Ангел западного окна - [176]

— Хозяйка? Кто тут знает мою хозяйку? Вот вы, сударь, знаете. — Он повернулся ко мне. — И вот эта молодая дама. — Он перевел взгляд на Джейн. — Уж она-то хорошо с ней знакома. Да я по лицу вашему вижу — знаете. Видно это, да-да. Вы, барышня, вы… — Тут старик невнятно забормотал, но в его глазах, в упор смотревших на Джейн внезапно проясневшим и странно острым взглядом, читалось напряженное усилие, с каким стараешься что-то припомнить.

Джейн быстро подошла к безумному старику садовнику, да кем бы он ни был, тот хотел коснуться ее платья, но трясущаяся рука поймала только край плаща. Судорожно сжав его, старик поднял голову, и на мгновение показалось, будто к нему вернулась ясность ума, — настолько лицо его просветлело. Но в следующий миг глаза его снова стали пустыми и лицо утратило всякое выражение.

Посмотрев на Джейн, я заметил, что она мучительно старается о чем-то вспомнить, пробудить какое-то давнее воспоминание, но это не удавалось. Вероятно, чтобы скрыть смущение, она спросила — голос ее дрожал:

— О ком вы говорите как о своей хозяйке, друг мой? Если вы думаете, что я ее знаю, то ошибаетесь. И вас я вижу впервые.

Старик, непрестанно качая головой, сбивчиво забормотал, будто сам с собой:

— Нет, нет, нет, все верно! Я не ошибся. Нет, нет, нет, мне ли не знать… Вы, сударыня, мою госпожу знаете… — Он вдруг заговорил таинственно и проникновенно, а его глаза были устремлены куда-то в пустоту, словно лицо Джейн было где-то далеко, а не перед ним: — Вы, сударыня, знаете: королева Эльсбет села на лошадь и поскакала к жениху, а все подумали, она умерла… Живой воды испила королева, тут, в замке! Я теперь жду ее… как повелели… жду… Я видел, она поскакала к своему жениху, покинув те края западные, где воды зелены… Однажды она вернется, когда забурлят потаенные воды и забьют из земли… Вынырнет из зеленых вод, выплывет, как я и как вы, сударыня, как… все мы, да-да, все… Вы же знаете, у государыни есть злая врагиня, ненавистница! Да-да, и я о том наслышан. Мы, садовники, много чего находим, когда, хе-хе, в землице копаемся. Да-да, знаю, противница задумала расстроить свадьбу королевы Эльсбет. Потому-то приходится так долго дожидаться часа, когда можно будет сплести для нее свадебный веночек. Не беда, подожду, я ведь еще молод. И вы, сударыня, молоды… И врагиню нашу знаете. Знаете… а если нет, выходит, обманулся я в вас. Да только… уж я-то… нет, не ошибаюсь. Кто другой ошибется, но только не я, барышня!

Эта печальная встреча и весь разговор с сумасшедшим садовником замка Эльсбетштайн начинали раздражать. Правда, в его сбивчивых безумных речах мне, при моем тогдашнем умонастроении, мнились некие обрывки смысла, да и сама фантастическая ситуация подсказывала странную связь с тем, что я испытал и пережил, о чем втайне тревожился… Но мало ли что может почудиться, мы же везде и всюду рады услышать таинственное откровение многоязыкой и изобретательной природы, если сердце переполнено и жадно внемлет любым звукам! Вот и несчастный старик, должно быть, смешал какие-то события своей жизни, глубокие потрясения, из-за которых скорей всего и повредился в уме, с легендами и сказками о древнем замке, рожденными народной фантазией, и в итоге живые и мертвые нити переплелись в невообразимо путаную кудель.

Старик вдруг наклонился и, достав из темного угла за очагом, протянул Джейн какую-то вещь, в слабых отсветах заката она жарко вспыхнула искрящимися бликами. Липотин дернул головой, будто коршун при виде добычи. Я тоже вздрогнул от неожиданности — в цепких, как когти, пальцах старика блестел кинжал, превосходной работы короткий и довольно широкий клинок, острый — мне показалось, острее бритвы, — с голубоватым блеском какого-то неизвестного металла, а форма у этого кинжала с длинной рукоятью была в точности как у наконечника копья. На рукояти сверкали камни, похоже, персидская бирюза или другие, разглядеть я не мог, — старик возбужденно размахивал кинжалом, а вечерний свет, падавший из оконца в эту диковинную кухню, уже начал меркнуть, сменяясь сумерками.

И тут княжна, которая стояла в стороне и кинжала, я уверен, не видела, вдруг быстро повернулась — не иначе почуяла! До того она явно томилась от скуки и выцарапывала острой пикой своего зонтика какие-то причудливые знаки на щербатом каменном полу. А тут прямо-таки бросилась в наш кружок и мягкой лапкой цапнула кинжал. Видно, коллекционерская страсть заставила ее забыть о хороших манерах.

Но промахнулась — старик проворно отпрянул.

У княжны вырвался странный, невнятный возглас — никогда я не слышал ничего подобного, или нет, слышал: то было шипение разъяренной, готовой броситься кошки! Все промелькнуло с молниеносной быстротой, я не успел опомниться, а старик дребезжащим голосом завопил:

— Нет, нет, не отдам, старая… не твое, старуха! Барышня, берите же, он ваш, этот кинжал! Долго для вас хранил его, долго! Потому что знал, вы придете!

Княжна будто не заметила, что ей нанесли оскорбление, назвав старухой, хотя она была чуть старше Джейн. А может, притворилась, что не расслышала, не важно, — стоя с протянутой рукой, она принялась предлагать старику деньги, точно в лихорадке, торопливо набавляя цену; меня чуть смех не разобрал при виде этого бешеного исступления любительницы оружия, жаждущей завладеть редкостной антикварной вещицей. Сейчас, подумал я, нищий старик согласится: хоть он и не в себе, но смекнет, что дают немалые деньги, а уж для него-то это поистине сказочное богатство. Ничуть не бывало! Никогда мне не разгадать этой загадки. Может быть, некий новый демон безумия в тот миг завладел и без того уже помраченной душой старика, а может, он давно перестал понимать, что такое деньги, — совершенно неожиданно он уставился на княжну с исступленной ненавистью, от которой его лицо исказила отвратительная злобная гримаса, и закричал тонким надтреснутым голосом: