Валентина Серова. Круг отчуждения - [6]

Шрифт
Интервал

Девочка росла, любила театр, сцену, актерскую жизнь и прилежно впитывала все, что видела, слышала и понимала. Было в малышке Половиковой, усыпанной веснушками, одетой в детское бумажное платье, старенькое пальтишко и грубые чулки, нечто более ценное, чем красота, то, что всегда и более всего ценили театральные люди, — женский магнетизм. Это чувствовалось безошибочно.


Валя играла и другие роли в студии Малого театра.

В пьесе «За океаном» Гордона в том же 1928 году — сын Эсфири. Через год — слуга в спектакле «Кин». А в следующем сезоне она играла в детском спектакле «Хижина дяди Тома». В автобиографии Серова не написала, какую именно роль она получила в этом спектакле. Понятно только, что роль была мальчишеской. Творческая жизнь девочки-актрисы кипела. Впрочем, эта ранняя театральная работа воспринималась ею как детская веселая игра. А кроме того, театр стал, пожалуй, единственным местом, где Валентина воспитывалась, наблюдая за истинно интеллигентными взрослыми коллегами. Ее детство — это мир театра, в который она сбегала от суетной и, как она сама позже вспоминала, несчастливой жизни дома. Может, поэтому адекватно Валентина Серова вспоминала только театр своего детства. Себя — только на сцене. Рампа, закулисный шумок, волшебная тишина, ее выход!


Жизнь семейная в те годы не походила на театральную ни в малейшей степени. Жили трудно — в коммуналке, все рядышком. Для Вальки отгорожен угол за занавесочкой. Наблюдательная, зоркая девочка ничего не упускает, с интересом следит за старшими. В памяти сохранились забавные сценки: Роднуша и сестры ее, молодые, привлекательные тетушки, принимали гостей, веселились без устали, по ночам гуляли. И детские переживания Золушки: маленькую Вальку использовали как домработницу. Она без устали мыла посуду, стирала в корыте, бегала в лавку за керосином и на базар за продуктами. Причем бегала босиком!


Другая картинка — Роднушина.

Жили, да, трудно. Клавдия Михайловна, ее сестры, Маша и Наташа, Валя — все в одной комнате. Вернее, это была лишь часть большой комнаты, перегороженной фанерной стенкой. Перебивались еле-еле, на одно жалованье, и Клавдия Половикова подрабатывала шитьем, известная актриса, популярная и удачливая, но денег все же не хватало. Утром — репетиции, вечером — спектакли, каждый день по ночам — надомная работа. А в доме царят мир да любовь. Не покой, но нормальная жизнь. (Здесь и дальше иногда возникает спор — хороша ли была Клавдия? Хороша ли Валентина? А если плохи, то кто хуже? Не с детства ли дочь познала все жизненные пороки? Короче, «Кто виноват?». Кто виноват в трагической судьбе Валентины? — неразрешимый вопрос вообще и между этими женщинами — в частности.)

Клавдия Михайловна помогала дочери. Она сама привела ее на первые пробы к фильму «Соловей-соловушка». Валя угловатая, светло-русая, кокетливый завиток, кепочка набекрень, глаза хитрющие.

За окном пепелища, дома черноребрые,
Снова холод, война и зима...
Написать тебе что-нибудь доброе-доброе?
Чтобы ты удивилась сама...
Начинаются русские песни запевочкой.
Ни с того ни с сего о другом:
Я сегодня хочу увидать тебя девочкой
В переулке с московским двором.
Увидать не любимой еще, не целованной,
Не знакомою, не женой.
Не казнимой еще и еще не балованной
Переменчивой женской судьбой.
Мы соседями были. Но знака секретного
Ты мальчишке подать не могла:
Позже на пять минут выходил я с Каретного,
Чем с Садовой навстречу ты шла.
Каждый день пять минут; то дурными, то добрыми
Были мимо летевшие дни.
Пять минут не могла подождать меня вовремя.
В десять лет обернулись они.
Нам по-взрослому любится и ненавидится,
Но, быть может, все эти года
Я бы отдал за то, чтоб с тобою увидеться
В переулке Каретном тогда
Я б тебя оберег от тоски одиночества,
От измены и ласки чужой...
Впрочем, все это глупости. Просто мне хочется
С непривычки быть добрым с тобой.
Лаже в горькие дни на судьбу я не сетую.
Как заведено, будем мы жить...
Но семнадцатилетним я все же советую
Раньше на пять минут выходить.

Они могли бы встретиться тогда, а 20-е годы: Костя Симонов, который написал эти мечтательные стихи в 1942 году, и Валя Половикова. И наверняка встречались. Не раз. Лихов, Каретный — общий пятачок, общие московские дворы.

Костя идет куда-нибудь в библиотеку или на поэтический семинар. Мимо пробегает девчонка. Босиком! Ей 14 лет. Смешливая, беззаботная... Он сочиняет рифмы. Она воображает себя великой артисткой. Друг друга они не замечают.

ГЛАВА 2

ХОЧЕТСЯ ЖИТЬ - ЖИВИ!

Последние дни в школе, ненавистные экзамены за седьмой класс. Валька очень смешная, сероглазая, вся физиономия в веснушках, отчего рыжий нос кажется слишком длинным. Впрочем, никаких комплексов! Она, как деревенская девчонка, грызла семечки с утра до вечера, ела макуху, выжатые из семечек лепешки, и весело хохотала над шутками приятелей. Клавдия Михайловна, тоже очень простая в быту, как часто бывает, чуралась простоты на людях.

Крестьянка по происхождению, попав в столицу, она обрела внешний лоск, манеры, но по внутреннему своему миру оказалась обычной плебейкой. Своенравная, вздорная, конфликтная. Валька же не умела ни врать, ни лукавить, всегда откровенно говорила то, что думала. Если делала что-то плохое, никогда не скрывала. Эта открытость и наивность особенно злили Клавдию Михайловну. Она учила — сдерживай свои эмоции, лучше соври, не открывайся кому попало! Мы — гордые, мы — актрисы!


Рекомендуем почитать
Иван Ильин. Монархия и будущее России

Иван Александрович Ильин вошел в историю отечественной культуры как выдающийся русский философ, правовед, религиозный мыслитель.Труды Ильина могли стать актуальными для России уже после ликвидации советской власти и СССР, но они не востребованы властью и поныне. Как гениальный художник мысли, он умел заглянуть вперед и уже только от нас самих сегодня зависит, когда мы, наконец, начнем претворять наследие Ильина в жизнь.


Равнина в Огне

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Граф Савва Владиславич-Рагузинский

Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)


Трагедия Русской церкви. 1917–1953 гг.

Лев Львович Регельсон – фигура в некотором смысле легендарная вот в каком отношении. Его книга «Трагедия Русской церкви», впервые вышедшая в середине 70-х годов XX века, долго оставалась главным источником знаний всех православных в России об их собственной истории в 20–30-е годы. Книга «Трагедия Русской церкви» охватывает период как раз с революции и до конца Второй мировой войны, когда Русская православная церковь была приближена к сталинскому престолу.


Николай Александрович Васильев (1880—1940)

Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.


Я твой бессменный арестант

В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.