Валентин Пикуль - [122]
— А ведь были и иные времена, когда мы понимали друг друга. — И Пикуль, что было большой неожиданностью для меня, открыл папку с перепиской и приглашениями на встречу с читателями Военно-морской академии в 1978 и 1981 годах. — Но в то время начальником был не мой тёзка Поникаровский, а адмирал Виктор Сергеевич Сысоев.
«Дело Пикуля» в связи с Н. Л. Кладо рассматривалось на самых высоких политических и военных уровнях, более того, роман несколько раз рецензировался.
Положительные оценки Главного политического управления в лице доктора философских наук, профессора Дмитрия Антоновича Волкогонова, Института военной истории в лице кандидата военно-морских наук капитана 1 ранга Вальдемара Николаевича Шевченко и кандидата исторических наук капитана 2 ранга Виталия Дмитриевича Доценко; отзывы генеральных инспекторов — адмирала Николая Николаевича Амелько и адмирала Владимира Васильевича Михайлина пустили «Крейсера» в дальнее плавание…
Уже после смерти писателя, на вручении премии имени Валентина Пикуля Вальдемару Николаевичу Шевченко, он раскрыл тайну рецензирования рукописи: ему несколько раз за положительную рецензию на «Крейсера» «предлагали» положить на стол партийный билет. Человек не сдался. Он боролся и отстаивал правду. Как и Пикуль. И отстоял.
Поддержало автора «Крейсеров» и уменьшило нападки на «Роман-газету» послесловие к роману, написанное Героем Советского Союза адмиралом флота Георгием Михайловичем Егоровым: «В “Крейсерах” В. Пикуля показан беспримерный подвиг отряда владивостокских военных крейсеров, их экипажей. Крейсера из Владивостока совершили в военном отношении подвиг, их рейды не знали аналогов в военно-морском искусстве, а действия команд вписаны яркой страницей в историю флота. Убедительны и ярки страницы крейсерских будней, дальних переходов, жестоких боёв. Здесь В. Пикуль не знает себе равных. Покорёженное железо, свистящие осколки, всепожирающее пламя, хлещущая в пробоины вода, действия экипажей кораблей зримо и осязаемо встают перед читателями. Картины морских сражений, батальные сцены поражают своей трагичностью и правдой…»
А конференция по «Крейсерам» всё-таки состоялась, но не в Ленинграде, а на Дальнем Востоке. И провёл её по личной инициативе талантливый писатель Владимир Дмитриевич Успенский, о чём сообщил в надписи на своей подаренной Пикулю книге «Ухожу на задание»: «А “Крейсера”, между тем, продолжают бой. Не удалось мне сломить сопротивление твоих многочисленных противников в Москве, зато в мае провели конференцию в Находке и во Владивостоке. Там твои дальневосточные книги знают и любят особенно».
Заканчивая комментарий, приведу мысль, высказанную рецензентом В. Кукушкиным:
«В романе “Крейсера” постоянно ощущается ещё один “источник”, он-то и делает “Крейсера” — одним из лучших, на мой взгляд, романов писателя, и он же помогает существенно сблизить минувшее с настоящим. Этот источник — судьба самого автора. Валентин Пикуль ещё совсем молодым человеком, добровольцем ушёл на фронт, воевал на Северном флоте. Потому и чувствуешь, что автор ведёт рассказ не только о давнем, пережитом, но и хочет ещё сказать читателю о том, что означает братство на флоте. В рассказе о флотском братстве — ещё одна, тоже немаловажная, тема романа».
Несмотря на все перипетии, у романа счастливая судьба. «Крейсера» не сели на мель, а плывут и плывут, завоёвывая всё большее число читателей и почитателей.
Глава двенадцатая. Вокруг «Фаворита»
Памятные встречи
Памятные не означает только то, что остались в памяти. Они ярко отложились в голове именно потому, что оказали заметное влияние на жизнь и творчество, на мысли и настроения Валентина Саввича.
Даже сейчас чётко не могу определить цель визита доктора исторических наук профессора Николая Николаевича Молчанова и ответственного секретаря газеты «Советская Россия» Александра Васильевича Серёгина. Могу лишь предположить, что люди, живущие историей и литературой (не в смысле — «за счёт», а в смысле — «во имя»), решили, а точнее, привыкли не примыкать к чужому мнению о писателе и его творчестве. А формирование собственного полного представления о личности требовало очного знакомства с Пикулем.
В конце апреля Валентин приветливо встречал гостей. С первых же минут общения гости и хозяин прониклись полным взаимопониманием. Немного погрешила против истины: полного понимания не было. Так, Николай Николаевич, в прошлом моряк, а ныне учёный с энциклопедической эрудицией в вопросах истории Франции, благороднейший и добрейший человек, никак не смел поверить и тем более понять, как автор, не знающий французского языка, мог написать «Каждому своё», «Париж на три часа» и, наконец, «Фаворит».
Для него это так и осталось непостижимым, хотя Пикуль не только поведал Николаю Николаевичу о том, что большинство источников того периода было переведено на русский, но и продемонстрировал их, снимая с полок своей библиотеки.
Постепенно разговор перешёл на широко известные книги Н. Н. Молчанова «Дипломатия Петра I», «Генерал де Голль», которые Валентин Саввич читал и высочайше ценил. Но профессор вновь и вновь возвращался к «Фавориту».
В книге рассказывается об оренбургском периоде жизни первого космонавта Земли, Героя Советского Союза Ю. А. Гагарина, о его курсантских годах, о дружеских связях с оренбуржцами и встречах в городе, «давшем ему крылья». Книга представляет интерес для широкого круга читателей.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Народный артист СССР Герой Социалистического Труда Борис Петрович Чирков рассказывает о детстве в провинциальном Нолинске, о годах учебы в Ленинградском институте сценических искусств, о своем актерском становлении и совершенствовании, о многочисленных и разнообразных ролях, сыгранных на театральной сцене и в кино. Интересные главы посвящены истории создания таких фильмов, как трилогия о Максиме и «Учитель». За рассказами об актерской и общественной деятельности автора, за его размышлениями о жизни, об искусстве проступают характерные черты времени — от дореволюционных лет до наших дней. Первое издание было тепло встречено читателями и прессой.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.