В зеркале голубого Дуная - [88]
Животноводство Австрии полностью покрывает потребность населения в мясных и молочных продуктах. Часть продукции идет на экспорт. Вместе с тем дальнейшему развитию животноводства препятствует недостаточная кормовая база, что опять связано с системой землевладения, — мелкие крестьянские хозяйства, как правило, не имеют выпасов.
В горной местности крестьяне на лето угоняют скот на высокогорные альпийские луга — альмы или на горные сухие (тощие) пастбища — матты. В Форарльберге сохранились формы полукочевого животноводства. Весной крестьянские семьи начинают перегонять скот в горы. Где-то на полпути они останавливаются на так называемом майском стойбище, обычно арендованном хуторе.
С началом лета мужчины-пастухи перегоняют скот выше в горы, а женщины и дети возвращаются в деревню. В сентябре крестьянские семьи опять собираются на майском стойбище, а с началом зимы все перебираются в деревню. Само собой разумеется, что крестьяне Форарльберга ведут такой прадедовский образ жизни, потому что не хватает луговых земель и кормов для скота.
Богатая лесом, особенно хвойными породами — пихтой, сосной, елью, Австрия ежегодно вывозит около десяти миллионов кубометров деловой древесины. Однако в силу того, что три четверти лесных богатств принадлежит частным владельцам, вырубка леса производится бессистемно, зачастую хищнически. Австрийская общественность не раз поднимала голос в защиту зеленого друга, но от этого ничего не изменилось. Леса по-прежнему вырубаются только по соображениям «конъюнктуры». Именно поэтому в последние годы в Австрии отмечается низкий прирост древесины, сокращение лесных массивов, убыль самых ценных сортов леса.
В австрийской деревне довольно широко распространена снабженческо-сбытовая кооперация, возникшая в стране еще во второй половине прошлого века, но получившая свое наибольшее развитие в послевоенные годы.
Однако не следует думать, что эти кооперативы исключают эксплуатацию бедняков кулаками, крупными аграриями, перекупщиками и городскими предпринимателями, имеющими дело с сельскохозяйственной продукцией. Кооперативами в Австрии руководят богатые, влиятельные люди, связанные с руководством буржуазной партии АНП. Материальными ресурсами кооператива они нередко распоряжаются в своих личных интересах, а крестьянская беднота находится по-прежнему не только в экономической, но и в политической зависимости.
Деревня, куда мы приехали, мало чем отличалась от других тирольских селений. Крепкие деревянные дома. У многих домов на втором этаже балкон, на нем и на окнах обязательные ящики с красной резедой. На побеленных стенах иногда нарисованы иконы, гербы Тироля, картины, изображающие библейские сцены. Посреди села церковь с острой, как пика, готической башней. Тишина, малолюдье, журчание горного ручья, который весело бежит через деревню.
Тихо в деревне потому, что молодые парни еще с весны угнали стада на альмы. Питаясь все лето сочными, душистыми травами, коровы дают удивительно вкусное и жирное молоко. Пастухи альмеры успевают отправлять в города только часть надоя, а из остального молока делают масло и сыр.
Про альмеров, живущих все лето в хижинах на горных пастбищах, поют песни, как о самых счастливых людях, которым не ведома суета, заботы и тревоги. В действительности, конечно, труд альмера нелегок, и забот у него хватает.
Оба сына нашего хозяина вместе с женами и ребятишками еще с весны ушли на альмы, поэтому в доме оказалось достаточно места для гостей. Хозяин — его звали Андерл — приготовил нам две небольшие комнатки наверху. В каждой стояло по крепкой крестьянской кровати из дерева, массивные небольшие столы и стулья, чистая деревянная бадья с холодной водой и кувшин. Освещение, как и в большинстве австрийских деревень, электрическое. Все остальное обычное, крестьянское— печь, самодельные шкафы, простая грубоватая посуда и прочий скарб.
На третий день пребывания в деревне я зашел в дом к одному из старшин. Там обстановка оказалась совсем иной: пол паркетный, на потолке городская люстра, в углу пианино, на котором играет дочь хозяина — студентка, приезжающая из Инсбрука на каникулы. Мебель у старшины была почти вся городская, даже, кажется, венская, доставленная солидной фирмой прямо на дом. В комнатах паровое отопление и нечто вроде водопровода — небольшой моторчик подает по трубе воду из колодца на кухню.
Старый Андерл искренне радовался нашему приезду и, по-видимому, слегка гордился перед соседями тем, что у него такие важные гости из столицы (даже сам старшина проявил к нам интерес!). Но, как истый тиролец, Андерл был очень сдержан и внешне абсолютно невозмутим. Мне показалось даже, что и внешность нашего хозяина также идеально тирольская. По крайней мере именно такими изображает тирольцев известный далеко за пределами Австрии художник Альфонс Вальде — певец Тироля, как его называют почитатели.
У Андерла крупное, как будто высеченное из горного камня, лицо: массивный, чуть выдающийся вперед подбородок, крепкие большие зубы, большой, чуть выгнутый нос, такие же, как подбородок, выдающиеся скулы и невысокий крепкий лоб. Волосы у него когда-то были черные, теперь стали сизые от седины.
