Жил широко, не по средствам, благодаря чему окончательно расстроил свои денежные дела. Имение было заложено под вторую закладную, а доходов едва хватило на уплату процентов.
Старое дворянское гнездо пришло в полный упадок. Лес был повырублен и продан, постройки обветшали и требовали ремонта. Прекрасный фруктовый сад сдавался в аренду городским кулакам.
К тому времени, когда Ремнев познакомился с этой семьей, сам Сокольский был разбит параличом, что не мешало ему, однако, глушить водку при всяком удобном случае. Два его старших сына учились в Петербурге.
В усадьбе с отцом жила только дочь Ольга Михайловна. Злые досужие языки называли эту барышню гордячкой и психопаткой.
Дело в том, что Ольга Михайловна восемнадцатилетней девушкой увлеклась одним провинциальным актёром и бежала из родительского дома. После двухлетних скитаний по захолустным городишкам с бродячими труппами, изведав всю горечь актёрского житья-бытья, она решила вернуться домой, тем более что избранник её сердца к этому времени успел куда-то скрыться.
Поселившись в глухой старой усадьбе с больным стариком-отцом, Ольга Михайловна, как и следовало ожидать, страшно скучала и тяготилась окружающей обстановкой.
Судьба послала ей некоторое развлечение в лице Ремнева.
Молодая женщина, взбалмошная и неуравновешенная по натуре, склонная к эксцентрическим выходкам, задалась мыслью вскружить голову бедняге-студенту. Это ей не стоило большого труда.
Ремнев отдался новому чувству со всем пылом молодой, неиспорченной души. Несмотря на свои двадцать пять лет, он ещё не знал женщин…
Роман Ольги Михайловны и Ремнева закончился браком. Венчались они поздней осенью, в уездном городке.
Старик Сокольский не дал дочери ни копейки денег. Как представитель старинной дворянской фамилии, он был возмущён до глубины души тем обстоятельством, что его единственная дочь вышла замуж за бедняка-студента из разночинцев. Молодой чете с первых же дней совместной жизни пришлось страшно бедствовать.
И надо отдать справедливость Ольге Михайловне: первое время она стойко переносила все невзгоды существования.
Уездное общество, шокированное таким неравным браком, не могло понять, что заставило Ольгу Михайловну сделаться женой Ремнева. Объяснялось же это очень просто: эксцентрическая натура молодой женщины любила крайности.
Герой первого её увлечения сумел вскружить ей голову красноречивыми разглагольствованиями о сцене, о служении святому искусству. Убедил девушку, что у ней все задатки артистического дарования.
Разочарованная в своём первом увлечении, Ольга Михайловна, познакомившись с Ремневым, быстро усвоила его взгляды.
Много вечеров скоротали они в старой беседке сада, строя самые широкие планы на будущее.
Ремнев говорил ей о трудной, но славной работе на ниве народной. Рисовал заманчивые картины жизни, полной самоотречения и труда. С дрожью в голосе и со слезами на глазах рассказывал он о мучениках великой идеи.
Молодая женщина была увлечена этими пылкими речами и решила испробовать свои силы на деле. Жизнь на первых же порах охладила эти фантастические стремления…
Глава VII. Встреча с семьёй
Через три года бурной и многотрудной жизни Ольга Михайловна разошлась с мужем. От Ремнева у неё был ребёнок, мальчик.
В последующие годы они встречались всего несколько раз, и то на короткое время.
…Немудрено, что теперь, получив письмо, Ремнев был очень удивлён и обрадован неожиданным приездом жены.
Самовар успел уже снова заглохнуть, пока наконец Ремнев обратил на него внимание.
…Он машинально глотал тёплый чай, откинувшись на спинку стула и устремив взгляд в тёмный уголок комнаты.
Перед его глазами проходили события давно прошедших дней. Ярко и отчётливо всплывали полузабытые картины. Целая полоса жизни с её радостями и заботами развёртывалась перед ним, как длинная лента пройденного пути.
…Керосин в лампе догорел, запахло копотью. Ремнев стряхнул с себя оцепенение, задул лампу и бросился, не раздеваясь, в постель.
Тревожен был его сон в эту ночь.
Утром, лишь рассвело, он был уже на ногах. Кое-как скоротал время до восьми часов. Дальше ожидать он был не в силах и решил пойти теперь же по указанному адресу.
От его квартиры до Славянских номеров было порядочное расстояние. Тем не менее, когда он пришёл и справился у коридорного о жене, то оказалось, что она ещё спит.
— Постучитесь в дверку, — равнодушно посоветовал коридорный, подведя Ремнева к номеру, в котором остановилась Ольга Михайловна.
— Нет уж, голубчик, я лучше здесь подожду, в коридоре.
— Что ж, это можно, подождите. Присядьте вон там, на подоконнике.
— Вот и прекрасно. Посижу здесь, подожду… Будить, голубчик, неудобно…
Коридорный зевнул, почесал спину и вяло поплёлся в свою каморку.
Ждать Ремневу пришлось около двух часов. За это время он успел выкурить весь свой запас папирос.
Наконец его позвали.
— Встала барыня, Вас спрашивает, — подошёл коридорный.
Ремнев встряхнулся, застегнул зачем-то пальто на верхние пуговицы и пошёл. Его некрасивое открытое лицо оживилось румянцем смущения и плохо скрываемой радости.
Остановился около дверей и осторожно постучал.
— Войдите, — донёсся резкий и, как показалось Ремневу, сердитый оклик.
