В заоблачной стране - [14]
Здесь, в Лхадо[9], мне называли трех таких охотников, которые были серьезно поранены леопардом.
Большая, хорошая шкура зверя ценится на месте довольно дорого и идет главным образом на отделку шуб богатых тибетцев.
В горах Тибета водится еще нарядный зверь «джара". Это животное представляет что-то среднее между антилопой и козлом. Весной джара держится одиночками, в трудно доступной местности. Летом она поднимается в верхний пояс гор, до 5 км высоты над морем, и держится гребня гор. Днем она отдыхает где-либо в прохладе нависших скал, у верхнего предела леса или кустарников, с вечернею же зарею выходит на кормежку.
Поздней осенью и зимой, когда туземцы спускаются на дно ущелий, звери покидают вершины гребня и вступают в область оставленных тибетцами кочевий. Здесь нередко джара подбирается к складам сена. Она становится на дыбы и достает его. Попробовав сена раз-другой, зверь продолжает ходить почти каждую ночь, прокладывая тропинки. Подобные тропинки можно видеть по направлению к водопою.
В одну из наших стоянок мне посчастливилось добыть две кабарги[10], а моим спутникам— превосходного орла-беркута и несколько штук птичек. На следующий день погода была еще лучше. Правда, на этот раз мы не встретили ни одной кабарги, но зато зайцев было очень много. Мы убили только одного для коллекции. Мы стояли и наблюдали, как они пугливо выскакивали и осторожно пробирались среди кустарников. В вышине, среди облачков, мелькали точками снежные грифы и бородатые ягнятники[11]. Вдоль горы пролетели пара соколов и беркут. Соколы ожесточенно нападали на орла с разных сторон. Но гордый, сильный хищник спокойно следовал вперед и лишь порою опрокидывался спиною вниз.
Во время наших зимних стоянок мы довольно близко ознакомились с лхадосцами. Лхадосцы мало чем отличаются от других обитателей восточного Тибета- Они очень ленивы, грубы, лицемерны и суеверны. Подобно всем тибетцам, лхадосцы— бесцеремонные попрошайки, нм ничего не стоит протянуть руку и начать причитывать.
Знатные тибетки из Лхассы. Дочь первого министра (налево) и ее подруга (направо).
Когда им встречается почтенный лама или чиновник, лхадосцы заранее слезают с лошадей и высовывают язык. При этом они часто оттягивают правою рукою соответствующую щеку, а затем говорят:
— Здравствуй! Здравствуй!
В разговоре со старшими лицами лхадосцы молчаливо и почтительно стоят и только изредка одобрительно кивают головой:
— Да, да…
Как и у других обитателей Тибета, у лхадосцев принято встречать и провожать гостей до лошади. О всяком постороннем человеке, который приближается к их дому, дают знать своим неистовым лаем огромные злые собаки.
Земледельцы сеют из хлебов только ячмень, из которого приготовляют дзамбу, а из овощей одну лишь репу. Репу обыкновенно заготовляют для лошадей, но ее изредка едят и сами тибетцы.
И оседлые, и кочевые лхадосцы ткут для себя шерстяные материи из бараньей шерсти. Из шерстяной ткани и овчины лхадосцы шьют свои одежды.
Живут лхадосцы очень бедно. Обычная их еда — это дзамба с маслом, да и то лишь среди зажиточного населения. Бедняки же едят дзамбу без масла и без сала, а вместо чая пьют отвар из ячменной муки. Мясо у них большая редкость; даже богатые кочевники убивают свой скот лишь в исключительных случаях, и если убивают, то только старых животных. Лхадосцы едят мясо павшей скотины, а также убитых хищников, вроде лисиц, леопардов, рысей и других. Какое бы ни было мясо, лхадосцы едят его совершенно в сыром виде. Только мясо человекоподобных тварей, обезьян, они избегают употреблять в пищу.
Среди обитателей восточного Тибета встречались добрые, порядочные люди, но все они были страшно забиты произволом чиновников и лам.
Тибетцы никогда не могли удержаться от соблазна взять чужую вещь. Но таким было по большей части кочевое население. Среди же оседлых можно было встретить людей более мягких и гостеприимных.
Все тибетское население отличалось крайней подозрительностью и недоверием. Чтобы избавиться от своего врага, тибетцы часто прибегали к яду, который незаметно подсыпали в еду и питье.
Тибетец мог вступить в дружбу не иначе, как исполнив известный обряд «братанья". Этот обряд заключался в том. что тибетец давал клятвы перед бурханом[12].
Когда наша экспедиция проходила близ монастыря Мюзоцзэ-гомба, ламы поднялись на кровлю монастырского храма и стали махать в нашу сторону черными флагами и трубить в берцовые человеческие кости. Они не скрывали своей ненависти к пришельцам.
Один из сопровождавших нас лхадосцев заметил:
— В вас ламы видят своих врагов. Недалеко то будущее, когда вы и подобные вам люди уничтожат власть этих дармоедов. Тогда мы, простые люди, свободно вздохнем.
В Тибете, в глухих местностях, кочевники и до сих пор еще занимаются грабежами. Они делают набеги на соседние округа, а иногда выходят даже на большую дорогу. Для грабежей кочевники собираются по 40–50 человек. Такие партии нередко поджидают торговые караваны китайцев, тибетцев и грабят их.
Но вот наш караван начал спускаться в очаровательную теснину речки Цатим. Какое здесь было богатство растительного и животного мира! Наш путь по этой теснине затруднялся, с одной стороны, зарослями могучих елей и лиственниц, с другой — высокими отвесными боками ущелья.
