— Сколько тысяч людей погрязают в тщеславии, праздности и предрассудках, не имея достаточно сил, чтобы избавиться от них,— промолвил доктор, глядя на уезжающих.
— Вы надеетесь, господин доктор, что поездка ей поможет, что вам удастся вылечить ее? — спросил Калина.
— Надеюсь: у нее здоровое сердце и благие намерения,— ответил доктор больше своим мыслям и, взяв Войтеха за руку, вернулся в замок.— Теперь учиться, если ты хочешь стать доктором!
Писатель и читатель
Читатель. Что вы сделали? У этой истории нет конца?
Писатель. Простите, не я ее выдумал; ее создали люди, а я их только описал, поэтому у меня еще нет конца, я не астролог, чтобы знать заранее, и ничего больше сказать не могу.
Читатель. Неужели это произошло на самом деле?
Писатель. Произошло.
Читатель. Где?
Писатель. Где-то.
Читатель. Гм... А господа Скочдополе возвратились из Италии?
Писатель. Возвратились. Живы до сих пор и живут хорошо.
Читатель. А барыня выздоровела?
Писатель. Душой и телом.
Читатель. А кто был Эмиль?
Писатель. Сирота, каких тысячи на свете, но они не всегда находят такого доброго отца и не всегда становятся его наследниками.
Читатель. Гм! А Войтех?
Писатель. Учится, готовится стать доктором и надеется, что будет им.
Читатель. А доктор?
Писатель. Как прежде, ходит в замок, радуется, что в городе есть больница и приют, надеется, что дальше будет еще больше; горожане второй и третьей категории боготворят его, а бары называют по-прежнему «грубияном», потому что он никому не целует руки, кроме владелицы замка.
Читатель. А Клара?
Писатель. Не поссорилась с мужем ни через неделю, ни через две, умеет готовить, и у них уже были крестины; а городские барыни не знали, что господа подарили ребенку, пока им не рассказала бабушка.
Читатель. А Сара?
Писатель. У нее было плохое место. Жак дал ей «отставку». Узнав, что в доме Скочдополе без нее живут хорошо и что ветер, который она посеяла, не испортил божий дар, Сара заболела желтухой, которая неизлечима, как уверяет один доктор.
Читатель. А Жоли?
Писатель. Жив и здоров. Приучился кушать нерубленую говядину и лежать на старой кожаной подушке.
1862 г.
