В замке и около замка - [29]

Затем вместе с господином Скочдополе они составили необходимые документы об устройстве приюта для малолетних детей и больницы на шесть коек. План стройки и оборудования был доверен доктору, а управляющий получил приказ немедленно выполнить его.

Чтобы старая ключница могла уехать с барыней и перейти затем на другую должность, наняли новую. Ключницей стала жена Сикоры. Марьянка добросовестно посвятила ее во все тайны службы и полагала, что она быстро приноровится к новой жизни. Старательная, хорошая женщина не жалела о своей лачуге, дешево сдала ее и переехала в замок, чему больше всего радовался Войтех, так как он стал побаиваться, что останется там один. А жена Сикоры, считая, что причиной благополучия их семьи является не она, а Войтех, ухаживала за ним и берегла как зеницу ока, а оставшийся у Войтеха Жолинка постоянно получал на закуску особые лакомства. Когда же Войтех наказывал его, хотя барыня и не поручала ему этого, жена портного говорила:

— Ничего, мальчик, мы должны постепенно отучать его от излишеств, у него нет разума, чтобы понять, почему вчера было так, а сегодня иначе, пусть привыкает ко всему.

Так и случилось.

Госпожа Скочдополе сама хотела, чтобы Войтех оставался при Жолинке, «этом невольном спутнике стольких огорчений».

— И стольких радостей,— добавлял доктор.

А что стало с Кларинкой?

Она одевала барыню и неустанно преданно служила ей. Но в один прекрасный день Клару одели, причесали и вплели в ее волосы зеленый венок, затем она с женихом встала перед матерью и заплакала. Ее благословила мать, потом барыня, и все пожелали ей счастья — в тот день не было ей равной.

Поехали в церковь, потом состоялся вечер, на котором присутствовали самые близкие друзья, а слуги танцевали во дворе и пили за здоровье нового объездчика и его жены.

Все веселились, и барыня, казалось, тоже. Господин управляющий, на котором был новый сюртук, сшитый Сикорой, дал зарок никогда больше не заказывать костюмов в Праге, а когда он шел из замка, долго не мог попасть к себе домой, что с ним редко случалось.

Только невеста и жених ели и пили мало, и все же голода не чувствовали.

А что же городские дамы?

В тот день все мужья жаловались в трактире, что обед пригорел, а их жены от души желали иметь по десять глаз и по двенадцать языков, чтобы понять и обсудить все новости. Но новостей была гора, и пока они не преодолели ее, сколько им пришлось потоптать земли у церкви и потрещать за кофе! Какие это были новости! Они лежали перед ними, как пряжа, которую можно было сучить, мотать и распутывать: например, Кларина свадьба, болезнь барыни, происшествие с Войтехом, отъезд барыни и новый забор — все это было ясно как белый день, но дамам не давал покоя запутанный клубок, в котором им не удавалось найти главную нить. И не только это! Главное — Эмиль. Чей он сын? Почему ушла Сара? Почему не вернулись гости? И, наконец, чем объяснить такое хорошее отношение к чудаку доктору? И зачем, для чего и почему он получил в руки документы? Конечно, им нужно было узнать еще многое: сколько рубашек, панталон, лифчиков и тому подобных вещей получила в приданое от барыни Клара, имеется ли у нее какое-либо серебро и фарфор, были ли заранее вышиты рубашки и какие будут у нее занавески на окнах, у какого столяра она купит мебель; умеет ли она готовить, какая у нее будет служанка, не поссорится ли она с мужем через неделю. Это были вопросы, стоявшие в порядке дня, и беда заключалась в том, что дамы не могли прийти к согласному решению их.

Доктор, разумеется, знал обо всем и мог бы снять камень с их сердца. Многие пытались все у него разузнать, они даже были готовы отдать за это передний зуб, но с ним было трудно ладить.

— Он грубиян,— повторяли барыни без стеснения, так как холера уже прекратилась.

В одно прекрасное утро перед замком остановилась очень удобная карета. У окна одной из комнат стояла барыня в дорожном костюме и грустно смотрела на открывающийся перед ней ландшафт. Рядом задумчиво стоял доктор.

— Доктор, увижу ли я еще все это? Встретимся ли мы опять?

— Если все пойдет так же успешно, очень надеюсь,— сказал доктор,— и утешаюсь этим,— добавил он.

— Вы довольны мною?

— Вполне.

Вошел Франц и доложил, что карета подана.

— С богом, до счастливого свидания! — сказала барыня, протягивая руку доктору. Он горячо поцеловал ее, а когда поднял голову, увидел на ее глазах слезы.

Возле кареты собралась половина обитателей замка. Барин отдавал приказания управляющему, Калина был грустен, Клара, в слезах, держала за руку мать, Войтех с Жолинкой на руках тоже плакал, а Эмиль, чтобы утешить его, говорил, что будет писать, но и сам был грустен.

Выйдя из замка, барыня всем приветливо поклонилась, Кларинку поцеловала в лоб, Войтеха тоже, Жолинку погладила и сказала:

— Люби его, Войтех, будь хорошим и учись.

Доктор помог ей войти в карету, она еще раз взглянула на него и опустилась на мягкие подушки. Тут же возле нее сели барин и Эмиль, прислуга была на своих местах, и одновременно с певчими птицами они покинули места, где начиналась осень, чтобы вдали от родины наслаждаться лазурным небом и теплым солнцем.