В водовороте века. Мемуары. Том 3 - [3]
Все, что приходилось тогда наблюдать, действительно, было эпохальной панорамой преобразования мира. Такое чудо на пустоши Цзяньдао могли сотворить только корейские коммунисты. И несмотря на то, что жизнь людей почти постоянно омрачалась кровопролитием и жертвами, они никогда не теряли надежды на лучшее завтра, их не покидали светлые мечты и задушевные песни.
Партизанские базы в Цзяньдао не дрогнули ни при каких провокациях и карательных акциях противника. Гордо возвысившись на одном участке Восточного материка, они начали открывать миру страницы новой, торжественной истории — истории национального освобождения. Они стали вольным краем, образно говоря, земным раем, к которому устремил свои взоры народ Родины, выражая тем самым свое неуемное восхищение и симпатии. Соотечественники, независимо от места жительства, исповедуемых идеалов, взирали на нашу твердыню, воссозданную ценой крови коммунистов, как на единственный маяк освобождения Родины, и оказывали ей искреннюю поддержку.
Короче говоря, в партизанском районе люди могли жить подлинно человеческой жизнью, переполненной чувствами романтики, восторга и надежд. Он постепенно становился тем идеальным краем, где сбывались многовековые мечты народа.
Для главарей Верховной Ставки в Токио существование партизанских баз не могло не стать хронической головоломкой. Этот край, лишь рекой Туман разделенный с северной частью Кореи, был для них как бельмо на глазу. Очень характерным является утверждение Такаги Такэо[1], который в свое время писал, что район Цзяньдао был «сердцевиной в сопротивлении Маньчжоу-Го и Японии, артерией компартии, которая проходит с севера через Корею в Японию». Японские милитаристы называли партизанские базы Восточной Маньчжурии «опухолью мира на Востоке». Эта фраза — свидетельство того, что группировки японской военщины испытывали чувство животного страха, вызываемое самим существованием партизанских баз. Империалисты Японии видели в партизанских базах Цзяньдао «опухоль мира на Востоке» отнюдь не потому, что их территория чрезвычайно обширна, и не потому, что там были сосредоточены громадные вооруженные силы коммунистов, которые могли бы подавить Квантунскую армию. Их боязнь была вызвана также не тем, что самодельная бомба будет брошена из Цзяньдао и взорвется на крыше императорского дворца или в районе Верховной Ставки в Токио. Для них Цзяньдао было бельмом на глазу прежде всего потому, что абсолютное большинство жителей этого края составляли корейцы, пропитанные сильным антияпонским духом, и что большая часть этих корейцев отличалась высокой революционностью, готовностью без малейших колебаний пожертвовать собой ради свержения ненавистного японского режима.
Если принять во внимание тот факт, что более 90 процентов коммунистов и комсомольцев в Цзяньдао составляли корейцы, то можно легко понять, почему правящие круги Японии воспринимали партизанские районы этой местности словно самую острую головную боль, как серьезную помеху поддержанию своего господства над Маньчжурией. Здесь была сосредоточена значительная часть храбрых воинов Армии справедливости, а также уцелевших сил Армии независимости, которые на протяжении десяти с лишним лет продолжали сопротивление на территории Кореи, а также на обширной территории Маньчжурии в знак протеста против «договора Ыльса» и «аннексии Кореи Японией». Мушкеты патриотических сил постоянно держали под прицелом войска и полицию Японии.
Именно в Цзяньдао был рожден яркий образец нерушимого братства и кровных уз коммунистов двух стран — Кореи и Китая. Пример этот ширился, распространялся в масштабе всей Маньчжурии, всего Китая.
Партизанские базы в Цзяньдао вовсе не были «опухолью мира на Востоке». На самом деле это был пышный цветок, маяк мира на Востоке.
Стратегической задачей нашей революции было создание партизанских баз. Милитаристские силы Японии лезли из кожи вон, чтобы удушить антияпонскую вооруженную борьбу в ее колыбели. Из-за варварских карательных операций противника революция столкнулась с серьезными испытаниями. Однако проведенная противником операция «выжженной земли», вопреки ожиданию врага, привела лишь к дальнейшему ускорению процесса создания партизанских баз в Цзяньдао.
Весной 1932 года Квантунская армия и оккупационные японские войска в Корее обсудили так называемые «меры по умиротворению» в Цзяньдао. Пресловутые заговоры имели целью направить в Цзяньдао временный экспедиционный отряд из состава армии, дислоцированной в Корее, и по давить революционное движение в этом районе. Согласно запланированному заговору был сформирован Цзяньдаоский временный экспедиционный отряд, основу которого составлял один из полков японской Ранамской дивизии. В составе отряда были также Кенвонский гарнизон, кавалерия, полевая артиллерия и даже авиационное звено. Главной мишенью удара стали все села и города четырех уездов Восточной Маньчжурии, где в свое время разгорелось пламя борьбы по поводу осеннего урожая, а затем начались выступления в период весеннего голода. Каратели обрушили беспощадный ураган огня на головы людей, поднявшихся на борьбу за свободу и независимость Родины, за самостоятельную жизнь человека. Жилища сносились ураганным огнем артиллерии.
