В ту ночь, готовясь умирать... - [74]
Вошли в дом, Кичи-Калайчи был усажен на тахту. Женщина в цветастом платке с кистями внесла самовар, поставила горку румяных чуреков, блюдо с виноградом «кишмиш круглый», медово-сладкий, без косточек.
Ощипывая кисть сочных ягод, хозяин выжидательно посматривал на Кичи-Калайчи. Через тридцать лет просто так, чаю попить, не приходят. Наконец не вытерпел:
— Извини, какой ветер принес тебя в мой дом?
— Думал я, долго думал, надеялся, без моего вмешательства обойдется, но, вижу, придется потревожить…
— Да что случилось?
— Из-за тебя вынужден ворошить прошлое. Однажды ты отнял у меня девушку…
— Не хочешь ли взамен мою старуху?
— Нет, с этой стороны тебе ничто не угрожает. Я пришел спросить, почему ты и второй раз так со мной поступаешь?..
— Не понял. О чем речь?
— …Тебе, свято хранящему тайну вкладчиков, хорошо известно, сколько процентов выплачивает государство по срочному вкладу.
— Три процента годовых чистого дохода.
— А за свою дочь требуешь сколько?
— Не путай грешное с пальцем!
— Не ругайся, а то отвалится.
— Не твоя печаль! Мое — при мне было, есть и, надеюсь, будет.
— Носи на здоровье! И не трясись. Я пришел к тебе не с контролем… Самому эта история с твоей Меседу осточертела, чтоб не сказать точнее…
— Уж не намекаешь ли ты на голодранца Хасана?
— Густо сажаешь! Прореживай! — осадил хозяина Кичи-Калайчи.
А у хозяина от своих дум и щеки осунулись, и глаза запали. Снова и снова вспоминал он последний разговор с Меседу. Тише воды, ниже травы, стояла дочь у порога, выслушивая попреки отца. А почему, собственно, он должен сдерживать себя? Он и сказал: «Спасибо! Сполна оплатили родительские расходы! Учил, кормил, одевал — это для вас, молодых, значения не имеет!»
Бусрав-Саид, когда гневался, на жену ли, дочь ли, — всегда прибегал к форме множественного числа, словно у него было несколько жен и не единственная дочь.
«Нечего сказать, уважили мои седины! Как мне теперь в глаза людям смотреть?! Раньше надо было плакать! У вас — сердце, а у меня камень? Чересчур умные стали. Самостоятельные! Сегодня же чтоб духу вашего не было! Отвезу к бабке в аул, а там посмотрим…»
И снова не выдержал хозяин дома:
— Вот что, почтенный! Нам, конечно, есть что вспомнить, о чем поговорить! Но только об этом типе — ни слова!
— Как же это возможно, Бусрав-Саид? Именно из-за него я и пришел. Парень глубоко раскаивается, письмо тебе написал.
— Ха! Расписался, графоман!
— Успокойся! Он прощенья просит, понимает твою боль.
— Они все понимают! И когда позорят на весь город, и когда среди бела дня в карман лезут…
— Мой племянник не вор!
— Скажи мне, кто твой племянник…
— Стоп! Вспомни о корове!
— Это еще о какой скотине я должен вспоминать?
— Разве ты не горец? Не помнишь, что молока из коровы каждый может надоить. А вот попробуй влить его обратно! Да, Хасан — мой племянник, и готов уплатить калым, какой ты пожелаешь.
— Он же лезгин! А ты — лакец. Когда вы успели породниться?
— Конечно, прямого родства нет. Теперь даже Всесоюзный институт крови не всегда может установить, кто кому родня, а кто — чужак… Хасан хороший парень и…
— И начинает с того, что поливает грязью будущего тестя! Помяни мое слово: такие и родному отцу в бороду плюнут!
Кичи-Калайчи неторопливо отхлебнул остывшего чаю, поставил чашку. «Пора востребовать должок!» — решил старик.
— Помнится, был в нашем ауле молодой джигит. Сначала отнял у друга любимую девушку, а потом выгнал ее…
— Отец Шалабихан был врагом народа!
— А ты не знал! И когда чужую невесту засватал, и когда обещал ее отцу, деникинцу, помочь перейти границу?..
— Уж не собираетесь ли и об этой замшелой истории в газету тиснуть? Напрасные надежды! Если что и было, за давностью лет любой суд оправдает.
— А суд совести? Шалабихан здесь нет, бедняжки. Но я еще тут, живой. И умирать не собираюсь. Хочу, чтоб твоя Меседу и мой Хасан были счастливы. Это тебе наплевать, а они жить не могут друг без друга. Ты женился, а я все еще Шалабихан помню.
— Не смеши! Что ты в свои годы смыслишь в этом деле? Да ветер у них в голове. В одно ухо вдунет, из другого вылетит! Ветер! Слабый до умеренного, знаешь, как в сводках погоды передают?.. Ладно уж, давай послание этого… борзописца!
Бусрав-Саид достал очки, приладил их на крохотной переносице и принялся читать вслух:
— «Я уже ни на что не надеюсь, ничего не прошу. Только поверьте и простите за то, что оказался виновником… в поисках выхода причинил обиду… оскорбил… Простите и прощайте!..»
Кичи-Калайчи с удовольствием наблюдал, как Бусрав-Саид шарил в конверте, заглядывал на чистую сторону листка, видно, искал продолжения; старый садовник сам заставил Хасана оборвать письмо на полуслове.
— Так пишут, когда с жизнью расстаются… — растерянно заметил Бусрав-Саид.
Кичи-Калайчи охотно подлил масла в огонь тревоги хозяина:
— И очень даже просто. Возьмет да утопится! Или прыгнет в котлован…
Заячьи щеки хозяина побелели, усы вздрогнули. Видно, Бусрав-Саид уже на все согласен, только бы не стряслась беда с его дочерью Меседу. Как известно, поздние дети самые дорогие, других-то уж не предвидится.
— Пусть будет по-вашему, Кичи-Калайчи! Как скажете, сколько дадите — я на все согласен, лишь бы Меседу была счастлива!
Во второй том избранных произведений А. Абу-Бакара вошли повести «Исповедь на рассвете», «Белый сайгак», «Солнце в «Гнезде Орла», «В ту ночь, готовясь умирать…», связанные единством замысла писателя, утверждающего высокие моральные ценности, преданность долгу, любовь к родной земле.
Существует ли такое самобытное художественное явление — рассказ 70-х годов? Есть ли в нем новое качество, отличающее его от предшественников, скажем, от отмеченного резким своеобразием рассказа 50-х годов? Не предваряя ответов на эти вопросы, — надеюсь, что в какой-то мере ответит на них настоящий сборник, — несколько слов об особенностях этого издания.Оно составлено из произведений, опубликованных, за малым исключением, в 70-е годы, и, таким образом, перед читателем — новые страницы нашей многонациональной новеллистики.В сборнике представлены все крупные братские литературы и литературы многих автономий — одним или несколькими рассказами.
Повести и рассказы известного дагестанского прозаика знакомят читателя с простыми советскими людьми, своим трудом обновляющими Страну гор, заботящимися об окружающей природе. В сборник включены повести «Два месяца до звонка» и «Опасная тропа». Основу книги составляет первая повесть, в которой автор поднимает волнующие его вопросы о гражданской активности советского человека, об ответственности личности перед обществом и решает их на образе главного героя, сельского учителя Мубарака. В этой повести, как и в других произведениях Ахмедхана Абу-Бакара, читатель отметит художественную оригинальность, поэтическое видение мира, добрый юмор, фантазию.
В книгу одного из ведущих дагестанских прозаиков вошли известные широкому кругу читателей повести «Ожерелье для моей Серминаз», «Снежные люди», рассказы, миниатюры.Проза Ахмедхана Абу-Бакара (род. в 1931 г.), народного писателя Дагестана, лауреата премии имени Сулеймана Стальского, образная и выразительная по языку, посвящена индустриализации Дагестана, новому быту горцев, охране природы и другим насущным проблемам современности.Содержание:Кубачинские рассказы. Ожерелье для моей Серминаз.Снежные люди.
Настоящее издание — третий выпуск «Детей мира».Тридцать пять рассказов писателей двадцати восьми стран найдешь ты в этой книге, тридцать пять расцвеченных самыми разными красками картинок из жизни детей нашей планеты.Для среднего школьного возраста.Сведения о территории и числе жителей приводятся по изданию: «АТЛАС МИРА», Главное Управление геодезии и картографии при Совете Министров СССР. Москва 1969.
В сборник, авторы которого поэты и прозаики автономных республик и областей РСФСР, вошли рассказы, стихи, басни, притчи, бичующие отдельные пороки, негативные явления, недостатки нашей жизни. В числе авторов — Расул Гамзатов, Мустай Карим, Фазу Алиева, Алим Кешоков, Моисей Ефимов, а также молодые поэты и прозаики, работающие в жанре юмора и сатиры.
Валентин Петрович Катаев (1897—1986) – русский советский писатель, драматург, поэт. Признанный классик современной отечественной литературы. В его писательском багаже произведения самых различных жанров – от прекрасных и мудрых детских сказок до мемуаров и литературоведческих статей. Особенную популярность среди российских читателей завоевали произведения В. П. Катаева для детей. Написанная в годы войны повесть «Сын полка» получила Сталинскую премию. Многие его произведения были экранизированы и стали классикой отечественного киноискусства.
Книга писателя-сибиряка Льва Черепанова рассказывает об одном экспериментальном рейсе рыболовецкого экипажа от Находки до прибрежий Аляски.Роман привлекает жизненно правдивым материалом, остротой поставленных проблем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу известного грузинского писателя Арчила Сулакаури вошли цикл «Чугуретские рассказы» и роман «Белый конь». В рассказах автор повествует об одном из колоритнейших уголков Тбилиси, Чугурети, о людях этого уголка, о взаимосвязях традиционного и нового в их жизни.
В повести сибирского писателя М. А. Никитина, написанной в 1931 г., рассказывается о том, как замечательное палеонтологическое открытие оказалось ненужным и невостребованным в обстановке «социалистического строительства». Но этим содержание повести не исчерпывается — в ней есть и мрачное «двойное дно». К книге приложены рецензии, раскрывающие идейную полемику вокруг повести, и другие материалы.
Сергей Федорович Буданцев (1896—1940) — известный русский советский писатель, творчество которого высоко оценивал М. Горький. Участник революционных событий и гражданской войны, Буданцев стал известен благодаря роману «Мятеж» (позднее названному «Командарм»), посвященному эсеровскому мятежу в Астрахани. Вслед за этим выходит роман «Саранча» — о выборе пути агрономом-энтомологом, поставленным перед необходимостью определить: с кем ты? Со стяжателями, грабящими народное добро, а значит — с врагами Советской власти, или с большевиком Эффендиевым, разоблачившим шайку скрытых врагов, свивших гнездо на пограничном хлопкоочистительном пункте.Произведения Буданцева написаны в реалистической манере, автор ярко живописует детали быта, крупным планом изображая события революции и гражданской войны, социалистического строительства.