В тиши полночной иволга запоет - [8]
— Ты знаешь что, Белла…
Ничего не отрицая, девушка согласно кивает.
— Если я сейчас попрошу прощения, ты всё равно не сможешь мне его дать. И это правильно.
— Ты ни разу не просила, — с каким-то налетом отчаянья укоряет мужчина, — откуда ты знаешь, что я отвечу?
Девушка почти физически чувствует нарастающее в комнате напряжение. Оно оседает на стенах, спускается на пол, блуждает по потолку. Оно — повсюду. И источником служит Эдвард. Пальцы нещадно впиваются в простыни, сжимая их с такой силой, какая могла бы перемолоть пшеницу в муку.
— Извини…
Громкий вздох разрывает повисшую тишину.
— Наверное, ты права. Не смогу, — Каллен смотрит прямо перед собой. Бирюза его глаз застывает. — Не смогу… — совсем тихо повторяет он.
— Я понимаю.
— Белла… — мужчина, нахмурившись, обращает взгляд к мисс Свон, решаясь спросить кое-что — раз уж мы начали эту тему, я хочу узнать ответ на один вопрос.
— Какой? — теперь черед нахмурится Изабеллы.
— Джаспер младше меня всего на пять лет… неужели это повод?
Подобные суждения приводят девушку в ступор. Болезненная тема соприкасается с болезненным вопросом. И не менее болезненным видом Эдварда, когда тот задаёт его. Ему по-настоящему хочется знать. И, по-настоящему, заранее больно от ожидаемого ответа.
— Дело не возрасте.
— А в чём? В чём тогда? — Каллен тщетно пытается придумать причину, по которой его жена могла лечь в постель с Хейлом. Он ведь богаче, сговорчивее, глупее, раз столько времени не замечал происходящего. Зачем всё менять?..
— Прекрати искать в себе причину, — Белле становится больно от мыслей бывшего мужа. Долго ли он занимается подобным самобичеванием? — ты замечательный, Эдвард. Я уже говорила это.
— Видимо, недостаточно замечательный…
— Достаточно. И гораздо больше, чем я могла представить, — мисс Свон обоими руками обвивает ладонь мужчины, некрепко сжимая, — я благодарна тебе за всё, что ты для меня сделал. И за то, что привёз сюда. И за то, что проводил здесь столько времени. Я больше… больше о себе не напомню, обещаю. Ты сможешь забыть.
Глаза Каллена переливаются невиданными раннее чувствами. Наполняются ими. Он слушает, слушает, слушает… и верит. Как впервые, будто бы ничего не было.
Будущее вырисовывается как никогда четко. Такое же, как до поездки в объезд главной трассы. С мыслями о прошлом, активирующимися под любую из возможных песен, с представлением, что всё могло бы сложиться по-другому. С существованием между фирмой и квартирой в ожидании окончания этого замкнутого круга. Аварии, инфаркта, убийцы в подворотне — чего угодно. Вот так. И никак иначе.
— Нет, — внезапно мужчина ощущает, как сильно не хочет забывать. Как сильно желает всегда иметь возможность представить себя рядом с Беллой, — это будет невыносимо.
На его глаза наворачиваются слёзы.
— Я так не хочу. Не надо, Белла. Пожалуйста.
Открытая просьба, почти мольба, обескураживает Изабеллу. Ей казалось, мужчине более-менее удалось прийти в себя. По крайней мере, во время её болезни…
А может, тоже игра? Как сегодня, с милой, доброй маской. Красивой, расслабленной, уверенной?
— Это отвратительно, — он морщится, наклоняясь и упираясь лбом в кроватные простыни, — просто отвратительно. Невозможно. Мне нужно тебя помнить. Мне нужно…
Его дыхание окончательно сбивается. Губы сжимаются в тонкую полоску.
Белла, боясь расстроить мужчину ещё больше, осторожно, с некоторой робостью, прикасается к бронзовым волосам. Проводит по ним дважды.
Спина Эдварда вздрагивает, а рука, которую держит девушка, сжимается в кулак. До белизны.
— Если ты не хочешь, не забывай, — Белла прикасается к мужчине еще ощутимее, — хочешь, я буду звонить тебе? Я могу звонить. Или писать. Что угодно, Эдвард. Если хочешь.
Девушка говорит, убеждая скорее себя, чем Каллена. И при этом не заостряет внимание на том, как будет писать и звонить, если Джаспер почти всегда дома. Как сама будет выдерживать тот напор, что создадут постоянные «напоминания» для Эдварда. Есть вполне очевидная вероятность самой не выдержать.
— Вернись ко мне… — сдается мужчина. Отпускает себя целиком и полностью, не опасаясь последствий. Вспоминает про телеэкраны, про фильмы, где расставались из-за лишней гордости, про книги. Оставляет за спиной всё. Молит о том, в чем отчаянно нуждается.
— Эдвард, ты этого не хочешь.
— Вернись, — он судорожно вздыхает, накрывая её ладони своей, — прошу тебя, пожалуйста. Это невыносимо.
— Ты вскоре пожалеешь, — слёзы появляются на щеках словно по волшебству, за мгновенье.
Подобные слова немного отрезвляют Каллена. Возвращают какую-то часть самоконтроля.
— Может быть, — неслышно шепчет он. Кивает.
А затем зажмуривается, отстраняясь.
— Ладно, хватит, — возвращает на лицо ту самую маску, с какой пришел. Фиксируя эмоции так, что и намека на недавние слёзы не видно. Снова улыбается. — Рождество — хороший праздник. Для грусти есть поминки.
Белла смотрит на него с сожалением, но не прерывает взгляда. Вдохновляясь успехом бывшего мужа менять настроение как перчатки, пытается сделать то же самое. Натянуть на сопротивляющиеся губы улыбку. Хоть самую маленькую. Самую робкую. Но на каплю, хоть на каплю естественную.
Сочельник, восемь часов вечера, загородная трасса, страшная пурга и собачий холод. Эдвард Каллен лениво смотрит на снежные пейзажи за окном, раздумывая над тем, как оттянуть возвращение домой еще хотя бы на час… что случится, если на забытом Богом елочном базаре он захочет приобрести колючую зеленую красавицу?
Все беды в нашей жизни уготованыИ никому из нас судьбы не избежать.Но, думаю, никто не станет возражать,Когда скажу, что линии событий нарисованы,И каждому из нас любовью под силу их стирать.
Поистине ледяной китобой Сигмундур однажды спасает на корабельной базе странную девушку с не менее странным именем. Причудливой волею судьбы им приходится делить его лачугу в одну из самых суровых весен в истории Гренландии. А все ли ледники тают?..
Маленькие истории Уникального и Медвежонка, чьи судьбы так неразрывно связаны с Грецией, в свое первое американское Рождество. Дома.Приквел «РУССКОЙ».
Люди часто доходят до последней грани. Люди редко соглашаются эту грань признать. Небольшая история о том, что даже на краю мира, одной ногой стоя над пропастью, можно найти причину остановиться и продолжать жить.
«Если риск мне всласть, дашь ли мне упасть?» У Беллы порок сердца, несовместимый с деторождением… но сделает ли она аборт, зная, на какой шаг ради нее пошел муж?
Добро пожаловать в мир Орбис-Луа! Дети здесь неотличимы друг от друга до момента окончания школы - и только тогда они обретают уникальную внешность и собственный дар. Вот и Мирами с нетерпением ждет выпускного. Она еще не знает, что скоро на нее свалится неуправляемый дар, преследования, тайное королевское задание... да еще и легенда о таинственном Фениксе не даст спать по ночам. Ей предстоит обрести себя, найти любовь и принять участие в самом невероятном событии за всю историю Орбис-Луа.
Невероятное.., но возможное случилось: произошёл пробой между сознанием и подсознанием. Настоящая реальность в точке пробоя слилась с реальностями подсознания. Неизведанные страсти, неподконтрольные сознанию, удивительные приключения ждут автора на пути ликвидации пробоя, чтобы обрести снова свой дом, свою семью. Но есть и в жизни ворота-порталы в параллельные миры. Совокупность случайностей и… Как тяжело осознавать сколько бед натворило человечество в своём доме – на Земле. «Такие возможности РАЗУМА и такое гниение душ…» – вот как характеризует один из героев параллельной реальности наш нынешний мир в век потребления.
Анна и Влад давно знакомы, но девушка не спешит принять его предложения. Вскоре выясняется, что Анна смертельно больна и жить ей осталось совсем недолго. В её снах, больше похожих на видение, она видит себя входящей в таинственную дверь, и просит возлюбленного отыскать эту дверь для неё. Влад исполняет странную просьбу, и Анна покидает его, чтобы вернуться…
Мы живем так, будто в запасе еще сто жизней - тратим драгоценное время на глупости, совершаем роковые ошибки в надежде на второй шанс. А если вам скажут, что эта жизнь последняя, и есть только ночь, чтобы вспомнить прошлое? .
Наша история начинается в покосившейся таверне на краю мира и истории, такой же сиротливой и видавшей лучшие дни, как и сам герой. Позади лежала треть мира. Но еще две трети ждало впереди. Не было ни поздравления, ни звукового сигнала, ни элементарной избитой фразы «задание выполнено». Не было ничего, его, давно превратившиеся в радиоактивный пепел, хозяева не рассчитывали на победу. И были правы. Никто не победил. Проиграли все. И их направленный в будущее мстительный акт злобы вряд ли принес им радости по ту сторону бытия.