В тиши полночной иволга запоет - [6]

Подобные слова производят на Беллу должное впечатление. Удивляют.

— Когда-нибудь она появится…

— Когда-нибудь, — неопределённо соглашается мужчина, отпуская руку девушки и тем самым обрывая не лучшую тему для разговоров. — А сейчас, раз ты уже проснулась, я позову медсестру, договорились?

Белла тихонько вздыхает, не слишком обрадованная подобной затеей. Но раз Эдвард позволяет ей остаться, раз сидит с ней здесь, никакого иного ответа, кроме как согласие, быть не может.

— Договорились.

* * *

Дни следуют друг за другом, сменяя даты в календаре. Десятое, одиннадцатое, двенадцатое — их бесчисленное множество. Декабрь тает на глазах и Белле кажется, что больше он никогда не вернётся.

В прошлом году в это же самое время она была с Джаспером, убирая и украшая старенькую избушку, приобретённую им у лесника за пару сотен долларов, чтобы хоть как-то воссоздать праздничное настроение, давно ушедшее в небытие.

А сейчас она здесь. И рядом вовсе не Хейл, а Эдвард, исправно проводящий в её палате столько времени, сколько не проводил бы никто другой.

Господи, Рене в детстве, когда она сломала ногу, бывала здесь на пару часов меньше мужчины! Такое ощущение, что он и вовсе не занят. В контрасте с месяцами перед разводом, когда командировки, звонки и фуршеты следовали друг за другом цветной канителью, подобное затишье кажется подозрительным.

Но Белла никогда не решалась спросить его. Боялась, что он передумает приходить сюда. Цена за любопытство была слишком высока. Возможные риски того не стоят.

Именно благодаря ежедневному пребыванию Каллена в своей палате, Белла каждый день узнавала что-то новое. И не всегда такие «открытия» её радовали.

Например, во вторник мисс Свон, зрение которой наконец вернулось в норму, удалось увидеть второй, менее заметный шрам на коже бывшего мужа, в районе подбородка. Тоже полукруглый.

А в среду на обозрение предстали серебристые волосы на висках, бывшие на тридцатипятилетнем юбилее двухлетней давности идеально бронзовыми, как и все остальные.

Четверг принес осознание того, что бирюзовые глаза больше не блестят тем задором, за который она их полюбила.

Пятница — легкие отпечатки морщин на ровной коже лба.

Впрочем, изменения касались не только внешнего вида мистера Каллена. Казалось, прошло не так много времени, но он значительно преобразился. Редко улыбался, мог подолгу разглядывать снег за окном, думая, что Белла спит и не видит его, смотрел чуть свысока, не слишком доверчиво — это лишь малые вещи.

Погас и всепоглощающий, необъятный энтузиазм, энергия мужчины, позволившая ему построить успешную карьеру за столько короткое время.

Подобное обстоятельство ужасно огорчало. Изабелла помнила, как много сил находилось в нём каждый раз, едва появлялась новая, более-менее перспективная идея. Как он загорался ею, ночи напролет готовясь к воплощению…

Сейчас ничего подобного не было. И что-то подсказывало, что больше не будет.

Изредка они говорили на более значительные темы, чем самочувствие девушки. Иногда затрагивали кое-какие страницы закрытых обсуждений, вроде планов на будущее или дней, проведённых порознь после развода.

Однажды ночью, проснувшись после очередного кошмара, Белла не смогла сдержаться и рассказала Каллену о Джаспере. О его угрозах и их воплощениях, от которых часто удавалось скрыться лишь в одном месте — на чердаке. Она боялась крыс, и Эдвард прекрасно знал это, а потому сильнее поражался тому, сколько времени мисс Свон проводила в месте, где они обитали полчищами. Огонь, разгорающийся в груди при этих словах, вынуждал мужчину скрежетать зубами. Он утешал Беллу, больше не боясь обнимать её, приговаривая, что больше ничего подобного не случится. Как он это сделает, было неважно. Сделает. Несомненно.

И она верила. Верила каждому слову, как когда-то отцу. Успокаивалась в кольце рук бывшего мужа за считанные секунды. Маленькие дети так быстро приходят в себя в объятьях мам — самых важных людей в их жизни, самых дорогих. Отдаленной частью сознания Белла отдавала себе отчёт в том, кем на самом деле для неё является Эдвард, но признаться боялась. И про себя, и вслух.

Просила лишь о том, чтобы болезнь длилась дольше. Не хотелось думать о возвращении в избушку к Хейлу. Хотелось быть здесь. И только.

Однако, будто насмехаясь, дни все летели и летели, неумолимо приближая дату её выздоровления. Когда улыбающийся доктор сообщил о планирующейся первого января выписке, Белле хотелось рыдать от неумолимости времени. Как же несправедливо, что три драгоценных недели свободы из шести она провела в бреду!

Сегодня — двадцать четвертое. Чёртов канун Рождества. Было время, когда этот праздник нравился ей больше собственного дня рождения. Подарки, веселье, ломящийся от изобилия вкуснейших блюд праздничный стол — всё пропало после встречи с Хейлом.

Предыдущее её Рождество прошло за просмотром старого черно-белого фильма, транслирующегося по телевизору, пока Джаспер в соседней комнате опустошал скудный домашний бар.

На часах — шесть вечера. Ровно на два часа позже того времени, когда Эдвард обычно возвращается к ней. Наверняка сегодня его не будет. Ещё один повод вычеркнуть из календаря ненужный, наводящий тоску день. За проведённое в больнице время она слишком привыкла к присутствию рядом Каллена, чтобы оказаться в одиночестве даже на сутки.