В Тигровой балке - [15]

И вот однажды ночью я сидел с ружьем у окна, борясь с дремотой. Временами я клевал носом, затем вновь пробуждался, прислушиваясь и стряхивая обрывки снов. Некоторое время под окном лежал Малыш. Потом это ему надоело, он фыркнул и ушел куда-то, Луна поднималась все выше, а шакалов все не было. Я уже задремал, когда где-то поблизости тявкнул шакал, затем другой, а потом вся стая залилась отчаянным плачущим воем. Сон слетел мгновенно. Я насторожился и взялся за ружье. Свет луны был очень слаб, и шакалы, передвигавшиеся среди деревьев, казались призрачными тенями. Вот пара из них бесшумно подскочила к приманке, брошенной метрах в 15 от окна, но не успел я нажать курок, как они опрометью кинулись прочь. В тот же момент промелькнул еще десяток их собратьев. Почти одновременно раздался дробный топот, и вслед за шакалами промчался Малыш. Он выгнал их за кордон, постоял там немного, фыркнул и тем же аллюром двинулся на другой конец кордона, где шакалы появились опять. Это происшествие решило тогда наш спор о том, заводить нам нового пса взамен старого, отданного на скотобазу, или нет. Малыш в этой роли нас вполне устраивал.

В третью весну было поймано еще четыре олененка. Чаще всего их ловили пастухи. Когда на конях они рыскали по зарослям в поисках отбившегося от стада скота, то время от времени натыкались на новорожденных оленят. Итак, теперь их было девять штук, количество, на первых порах достаточное для переброски в Сары-Хасорские леса. Второй этап — переброска ручного стада в горы — начнется в следующем году. И надо надеяться, что леса Центрального Таджикистана скоро обогатятся еще одним редким животным — благородным тугайным оленем.

НОЧНЫЕ ТУГАИ

Ночью в тугаях почти столь же оживленно, сколь и днем, особенно летом, когда жестокая жара заставляет переходить на ночной образ жизни многих животных. Ночная жизнь в вахшских зарослях крайне своеобразна и всегда привлекала мое внимание своей таинственностью. Много километров пришлось пройти по ночным тропам, долгие часы пролежать в засадах, но в конце концов ночной мир тугаев стал мне почти так же знаком, как и дневной.

Когда раскаленное, мутное от пыли небо начинает темнеть и пылающее солнце скрывается за скалой Хаджи-Хазиана, ночные жители выходят из своих убежищ и отправляются на поиски пропитания. В темных глубинах озер поднимаются из омутов великаны-сомы. Они почему-то особенно активны в безлунные ночи. В прибрежной тине возится масса лягушек, оглашая тугаи многоголосым кваканьем. Громко трещат цикады. Змеи, тихо извиваясь, скользят среди стеблей или замирают где-нибудь в засаде, прижавшись к теплой земле и подкарауливая добычу. Призрачными тенями мелькают в воздухе козодои и летучие мыши. Козодои иногда сидят на пыльных дорогах и медленно ходят по ним, склевывая переползающих через колеи жуков. Но главную часть корма они берут на лету, носясь низко над землей с широко открытым ртом — разнообразных мелких насекомых в ночном воздухе очень много. Достаточно зажечь лампу или фонарь, чтобы убедиться в этом. Полет козодоя совершенно бесшумен, и глубокой ночью он выдает себя лишь редкими короткими криками и своеобразной песней. Эта песня — непрерывное монотонное трещание, которое висит над тугаями летом все темное время суток. В пустынях среди саксауловых зарослей встречается более редкий египетский козодой; его песня другая — резкие, картавые выкрики.

К голосам козодоев примешивается «хуканье» пустынных совок, таким же бесшумным полетом облетающих лесные опушки. Большей же частью они сидят неподвижно на нижних сучках деревьев, высматривая свою добычу — мелких грызунов или крупных насекомых. На окраинах джунглей вдоль пойменных обрывов все голоса перекрывают заунывные протяжные крики домовых сычиков. Это очень забавная любознательная птичка. Она гнездится в глубоких норах, где и проводит день, а на охоту вылетает в сумерках. Слышны голоса серых цапель и выпей — они особенно активны в первой половине ночи.

Звери тоже не дремлют. Если ехать ночью по глухой дороге в тугаях с включенными фарами, можно увидеть многих из них. Забавно переваливаясь с боку на бок, разбегаются в разные стороны ушастые ежи. Ошалело мечутся пустынные зайцы. Часто свет фар выхватывает из непроницаемой тьмы застывших, как изваяния, оленей. Ночью в тугаи приходят гости и из пустыни. Джейраны, например, идут в это время на водопой к озерам поймы. Жажда гонит их в страшные и непривычные для них заросли. Они идут друг за дружкой, чутко прислушиваясь и кидаясь прочь при малейшем шорохе. Тропы джейранов всегда пролегают кратчайшим путем от окраин пустыни к ближайшему озеру. Утолив жажду, эти пугливые, стройные антилопы стремительно уходят назад, в родные пески.

В отличие от джейранов дикобразы навещают ночные тугаи охотно, здесь они находят обильную пищу. Норы большинства дикобразьих семейств на территории заповедника расположены в пустыне, среди нагромождений песчаных бугров. От этих нор идут тропы, пробитые в пухлых солончаках и песках к ближайшим зарослям. Дикобразы появляются в них с наступлением ночи и кормятся до утра, роясь по опушкам зарослей и окраинам болот. Здесь же пасутся обычно и кабаны. В темноте кабаны очень похожи по силуэтам и повадкам на дикобразов.