В теснинах гор: Повести - [124]

На помощь воинам пришли женщины из соседнего аула с плетеными корзинами — в них таскали камни; на кручах, там, где только возможно было, на перевале, сделали каменные мешки, засады.

В лагере врага между тем движение усилилось — после ночных дождей в ружьях приходилось менять фитили, ничего не подозревая, враги готовились выступать в поход, ибо туман, который ветер гонял, как стадо овец, по склонам гор, удобно скрывал от них перевал на той стороне ущелья. Горцы действовали осторожно, а Магдилав в поте лица топором раздвинул большие камни левого быка моста, на который опиралась арка. Потом, как бугай весною, своими рогами разбрасывает землю, сорвал он их, разбросав по сторонам. И тут же отпрянул, — мост, будто разрезанный молнией, рухнул в ущелье.

Туман понемногу рассеялся, ветер гнал его опять на вершину горы, обнажив склоны ущелья. Магдилав вытер рукой пот с широкого лба и, довольный, посмотрел на свою работу. Пожалуй, тут и десять человек не справилось бы, а он, позабыв о своих незаживших ранах, даже не в полную силу толкнул большой валун, и только–только полез обратно, как двинулась к мосту вражеская орда.

Впереди верховые — их и сосчитать невозможно, за ними обоз. Там находился сам главнокомандующий Фатх–Али–хан со своей пленницей — красавицей горянкой. Как тигренок смотрела она на него из‑под белой шали — прозевай, бросится чего доброго на владыку. Поэтому рядом с ней сидел вооруженный евнух — слуга хана. Стук копыт, шум пеших тонули в грохоте разбушевавшейся реки, несущей в своих мутных волнах все, что попадало на дороге. Не перейти ее ни коням, ни пешим — насмерть расшибут валуны, которые она катила с гор.

А вот и разрушенный мост. Верховые остановились в недоумении, доложили хану. Фатх–Али пришел в великий гнев.

— Проклятые горы, тут и речки встают на дыбы, тут и скалы хмурятся при нашем приближении. О великий Аллах, помоги моим воинам! — кричал он и молитвенно поднимал руки к небу. — Только кровь этих дикарей утолит мою жажду, железной метлой очищу я эти проклятые горы! Я поставлю их на колени и обрадую великого шаха! Доблестные мои воины, много трудных переходов проделывали вы, перед вами новые аулы, красивые горянки, теплые очага и сладость победы! Поищем же место, где смогут перейти эту взбесившуюся реку наши кони. — И, выбрав наиболее узкую часть реки, двинулись персы на тот берег.

— Идите, миленькие, мы встретим вас, — прошептал Муртазали. — Пусть на эту сторону переберется половина войска, тогда только начнем, — его приказ передали по рядам. Взгляды всех были прикованы к врагам, которые с трудом, под наблюдением верховых командиров, под дулами ружей переходили разлившуюся реку, ползли, цепляясь за кустарники по склону к перевалу.

— Лучше начинать, — говорил Исилав, увидев, как вражеские воины подошли совсем близко — пешие впереди, а верховые позади, ибо коням нелегко было подняться по скалистому склону. Шли они густой цепью, помогая друг другу удержаться, ругая эти непроходимые скалы и бурные реки. Вон они приблизились к перевалу, а за ним — долгожданная равнина, покрытая зеленью, где можно хоть немного отдохнуть. Как вдруг каменный град посыпался на измученных воинов. Казалось, тряслись горы и скалы — с грохотом и шумом падали камни, и персы в панике повернули назад. Стоны, крики и беспорядочные выстрелы, шум падающих камней на время оглушил врагов, но слишком велико было их численное превосходство. Падали одни, вставали другие. Неожиданно огромный выступ скалы скатился вниз, сорвавшись с вершины. Это Магдилав, о котором все на время забыли, появился на перевале. Поднявшись со скалы, он скатил на кучу врагов эту махину.

— Верховые переходят реку со стороны мельницы, посмотрите туда! — кричал он. Но никто не видел врагов, только одному ему они были видны с вершины.

— Значит, хотят обойти перевал, окружить нас, отходите немедленно, — приказал Муртазали…

Отряд сорвался с перевала и, разбившись на сотни — на пять отрядов, начал отходить. Приходилось занимать поудобнее позиции и наносить персам внезапные удары из засады, ибо дать открытый бой не имело смысла. Пока надо было измотать силы врага, а потом, собравшись в единый кулак, обрушиться полной мощью.

Во главе одной сотни стоял Магдилав. Днем он незаметно вел своих воинов по ущельям, кустарникам, скалистым дорогам, а ночью внезапно нападал на отдыхавшего врага. Среди воинов Фатх–Али–хана началась паника, потери были большие, а в пути им не попадалось никакой добычи.

Легенды рассказывали персы о залиме–великане, так похожем на одноглазого сказочного нарта, который может прыгать с одной вершины гор на другую и от одного его дикого голоса дрожат скалы, катятся валуны.

Он может оторвать от земли с корнями дубы, ударом кулака разбить вдребезги каменный валун. Его не берет ни пуля, ни кинжал, он неуловим и могуч. Сабля у него в руках подобна молнии, ударит и разрубит скалистые горы.

И наяву и во сне воины Фатх–Али–хана дрожали при одном лишь упоминании о великане, говорили, что он берет врага одной рукой, поднимает к костру, жарит и глотает, не моргнув глазом. Легенды передавались из уст в уста и дошли до самого Надиршаха. Шах назначил большую сумму золотом за голову этого «залима–великана».