В тени шелковицы - [10]

Положение обострилось, выхода не было видно. Размолвка между женщинами ухудшила и отношения Имриха со Штефаном, они ограничили общение до самого необходимого и вскоре настолько привыкли быть друг с другом сдержанно-холодными, что, бывая вместе на людях, почти не разговаривали, и окружающие не без оснований полагали, что они, как и жены их, меж собой в ссоре.

Год спустя после начала такой вот совместной жизни, немного не дотянув до 75-ти, умер старый Бенё.

Освободилась кровать в углу и его место за столом, тем не менее никто не спешил их занять. Траур немного образумил и женщин. Они по-прежнему не очень-то ладили, но по крайней мере больше помалкивали и не нападали одна на другую, будто осы.

Старика отца, который незаметно бродил между ними, стараясь никому не помешать, сразу, как ни странно, всем вдруг стало недоставать. Хатенка, по-прежнему переполненная, словно бы раздвинула свои стены, из нее повеяло необычной пустотой и унынием, которое угнетало их дольше, чем ожидали посторонние.

В начале осени того года, что умер отец, Штефану удалось то, чего он давно добивался.

Как-то воскресным утром, едва дети, одевшись, выбежали во двор, Штефан обратился к Имро:

— Есть у тебя время? Поговорить надо.

Сперва Имро насторожился, предположив, что между женщинами опять нелады, но, увидев отличное настроение Штефана, с нетерпением стал ждать, чем его порадует шурин.

— Ну что, есть время? — с усмешкой повторил Штефан.

— Есть, конечно.

— Садись, поговорим спокойно, — указал Штефан на лавку. — Или, знаешь что, позови и Марию.

— Марию? Зачем?

— Дело серьезное, пускай и она будет с нами. А я схожу за Иоланой. — И он вышел в комнату за женой.

Когда все они вчетвером уселись в кухне за стол, Штефан начал:

— Дальше так жить невозможно. Со временем и вас станет больше, опять же, глядишь, и у нас прибавление состоится, вот и надо думать наперед. — Он посмотрел на Имро, искоса взглянул на Марию и, видя, что они слушают его внимательно, продолжал: — Тут места — для одной семьи, либо вашей, либо нашей, иначе толку не будет…

— Опять начинаете. — Мария вскочила, от сдерживаемого плача у нее скривился рот.

— Знаю, знаю, — утишил ее Штефан. — Вам деваться некуда, но я думал и про вас, — выговорил он наконец. — Вам никуда не придется уходить. Уйдем мы.

Мария с мужем переглянулись и разом воскликнули:

— Куда же?

Иолана усмехнулась, улыбнулся и муж и нарочно помолчал, оттягивая ответ, а насладившись изумлением молодой пары, пояснил:

— Мы переселяемся в имение, я получил место батрака от нового управляющего.

— Нам дадут комнату и кухню, будем за свиноматками ходить, — перебила его Иолана.

— Мне повезло, желающих было много, уж и не знаю, кого благодарить за такое счастье, — чистосердечно признался Штефан.

— Желаю тебе счастья, вправду желаю! — воскликнул Имрих.

— И я рада, что вам повезло, — открыто улыбнулась Мария.

— Какая бы ни была плата, все ж лучше, чем ничего. А главное — получаешь ее постоянно, это мне больше всего нравится, — радостно сообщила Иолана.

— И то правда, у меня постоянного заработка сроду не было, думаю, теперь мы лучше заживем, — сказал Штефан.

Все умолкли. Со двора на кухню доносился крик детей. Младшая девочка жалобно плакала.

Иолана встала, подошла к дверям и прикрикнула на сына:

— Чего она орет? Смотри, чтоб куда не залезла, и поиграй с ней.

— Только нам и о другом надо договориться, — продолжал Штефан, как только Иолана снова села на лавку. — Надо нам оформить имущественные права на эту хату.

— Как это оформить? — спросил Имрих.

— Вам останется хата и огород, мы тут жить не будем, — сказал Штефан.

— Теперь нам это ни к чему, — веско произнесла Иолана.

— Все пускай остается вам, Иоланину долго перепишем у нотара[5] на вас, вы нам за нее выплатите, — пояснил наконец Штефан.

— Выплатим? Чем же? — стиснул Имрих поднятые ладони.

— Деньгами, — пояснила ему сестра. — Наличными, все как следует, у нотара.

— Где ж мы их возьмем?

— Не притворяйся, будто у тебя ничего нет. Ты на сахарозаводе заработал до женитьбы и отложил, у Речного прирабатывал, да и теперь когда-никогда ходишь ему подсоблять.

— Думаешь, этого невесть сколько наберется?

— Сколько-нисколько будет, — протянула Иолана. — Остальное разделим, понадобится нам в имении и утварь и так кое-что, — улыбнулась она.

— Дашь, сколько у тебя есть, — предложил Штефан. — Я не пес какой, много не прошу, мне не надо, чтоб ты шел выпрашивать у еврея под проценты.

— У меня ничего не останется, как мы жить сможем? Мало ли что случится — неурожай, болезнь, с голоду помрем! — разозлился Имро.

— У вас будет дом и земля, — стоял на своем Штефан.

— Хату чинить надо, крыша на голову валится. Материалу без денег не дадут ведь. Покамест чего снова накоплю, стены нас привалят.

— Не хнычь, Имро, какие надо дыры — сам зачинишь. А что за материал ты собираешься покупать? Кирпичей наделаешь в ямах, тебе ни гроша стоить не будут, — убеждал Штефан шурина.

Тут Мария, все это время молча слушавшая их, тихо сказала:

— Ладно, будь по-вашему, — и улыбнулась мужу, который посмотрел на нее с удивлением. — Заживем спокойно и выкрутимся как-нибудь, — добавила она, мечтательно уставившись в окно.