В тени Альгамбры - [46]

Само собой разумеется, издержки чрезмерно дорогостоящего отечественного производства, при котором часто страдает и качество, относятся за счет потребителя, не говоря уже о таможенных пошлинах на импортные товары.

Положение испанского транспорта также не из лучших. Сеть государственных железных дорог протяженностью в 18 000 километров совершенно недостаточна. Однако самое главное, как мы неоднократно наблюдали, это то, что рельсовые пути и вагонный парк катастрофически устарели. В испанском торговом флоте общим водоизмещением в 2 миллиона тонн насчитывается 53 судна более чем двадцатипятилетней давности, общим водоизмещением 148 500 тонн. Эти суда ни на что не годны. По крайней мере половина испанских шоссейных дорог, протяженность которых, по официальным данным, составляет около 120 000 километров, совершенно непригодна для автомобильного транспорта. Правда, есть несколько новых дорог государственного значения, отвечающих самым высоким требованиям, однако правительство не торопится подтягивать до современного уровня остальные магистрали, важные и для страны, и для развития туризма: на это, по его планам, должно уйти 16 лет! Не облегчает жизнь испанцев и нерасторопность, ненадежность почты. Так, пакеты весом более 500 граммов отправитель должен лично сдавать на почтамт. Из-за ошибки в оплате почтового сбора отправителя также вызывают на почту. Письмо из Западной Европы в Мадрид идет восемь дней, а то и дольше. Даже в пределах столицы письмо может идти несколько дней, так что мадридские министерства предпочитают сноситься со столичными адресатами через частные агентства.

Малопроизводительная испанская экономика лишь с величайшим трудом пробивается на мировой рынок. Несмотря на то что расходы по оплате труда у испанских предпринимателей гораздо ниже, чем у их европейских конкурентов, многие испанские изделия, особенно промышленные, и дороже, и более низкого качества. Валовая продукция большинства шахт снижается в результате хищнической эксплуатации залежей на протяжении многих десятков лет. Экспорт традиционных, издавна шедших на вывоз сельскохозяйственных продуктов (вина, фрукты, оливковое масло, пробка и т. д.) ограничен как малой производительностью сельского хозяйства, так и спросом на них. В 1959 году на долю экспортируемой продукции приходилось лишь около 4 % совокупного общественного продукта Испании. Это сравнимо лишь с нормой экспорта Турции, входящей в число стран — членов Организации европейского экономического сотрудничества[9]. В 1960 году стараниями правительства экспорт несколько поднялся, но уже в 1961 году снова застыл на одном уровне и в первой половине 1962 года был лишь на 3 % больше прошлогоднего. В 1961 году испанский экспорт исчислялся суммой в 42 562 миллиона песет (24 867 миллионов в первом полугодии) и на 22 975 миллионов песет соответственно (на 10 595 миллионов в первом полугодии) отставал от импорта, резко возросшего в силу причин, о которых будет сказано ниже. В первой половине 1962 года экспорт увеличился лишь на 660 миллионов песет против того же периода прошлого года и составил 25 527 миллионов песет. Так как за тот же период импорт снова возрос и достиг суммы в 49 625 миллионов песет, полугодовой дефицит торгового баланса увеличился до 24 098 миллионов, что вдвое превысило ту же сумму за прошлый год. Лишь доходы от туризма и приток иностранных инвестиций и вспомогательного капитала позволили кое-как выровнять платежный баланс.

Социальные последствия такого непроизводительного хозяйствования мы описали с достаточной полнотой. Это ничтожные заработки рабочих, нищенские доходы мелких крестьян, удлиненный рабочий день, когда каждый работающий помимо своего основного места, где он отрабатывает установленные законом восемь часов, имеет еще одно побочное, по большей части на другом предприятии. Ко всему этому следует добавить скверные, не имеющие себе равных в Европе жилищные условия.

Надо сказать, определенные круги в верхних слоях испанского общества с некоторых пор стали энергично критиковать существующее положение вещей. Часть предпринимателей и коммерсантов, а также молодых представителей мадридской бюрократии обнаруживает стремление превратить Испанию из слаборазвитой в промышленно развитую страну и вывести ее из изоляции и автаркии, которые длительное время парализовали ее хозяйственную жизнь. Эти люди отнюдь не помышляют о социальной революции. Они безоговорочно стремятся к укреплению испанского капитализма. Образцом для них служит экономика таких стран, как Англия, Франция, Италия и Федеративная Республика Германии, в которых современный капитализм давно ликвидировал засилье феодалов и перещеголял их своим могуществом. При реорганизации правительства 10 июля 1962 года этим «новым», или, как их еще называют, технократам, с неохотного согласия Франко удалось стать во главе важнейших министерств, руководящих хозяйством страны, причем в этой сфере ничего не смыслящий в экономике глава государства и вновь назначенный заместитель премьер-министра генерал Муньос Гранде как будто предоставляют им более или менее полную свободу действий. Так, старый генерал, возглавлявший министерство промышленности, был замещен сорокатрехлетним инженером, а министром информации и туризма был назначен тридцатидевятилетний интеллигент. Этот новый курс начался еще раньше, в 1959 году, когда Испания вступила в Организацию европейского экономического сотрудничества, провела девальвацию песеты, сделав ее обратимой, а также «либерализовала» импорт, то есть начала отменять жесткие ограничения на ввозимые товары, что и привело к резкому увеличению импорта, о котором говорилось выше. В феврале 1963 года Испания изъявила желание вступить в Европейское экономическое сообщество.