В те дни - [18]

Вот Курмис и старается. Работает день и ночь, как вол. Сколько раз я его встречал в поздние часы на улице. «Гуляете всё? Да, молодость, молодость… А я вот только кончил работу. Всё сводил концы с концами. Сам господин Кюзе попросил…»

Ещё бы! Наверное, за очередную прибавку готов хозяевам руки лизать.

Но, в конце концов, довольно! Какое мне до него дело? Усаживаюсь поудобнее и углубляюсь в книгу. Почитать не удаётся, мешают голоса в другой комнате. «Наверное, к отцу пришли», — досадую я. Но моя догадка оказывается неверной.

— Имант!

— Что, отец?

— Выйди-ка сюда. Тебя спрашивают.

— Меня? Сейчас иду.

Кто же это может быть? Как будто никто из друзей не собирался сегодня навестить меня.

Встаю с места и открываю дверь.

— Господин Курмис?

От удивления даже забываю поздороваться. Курмис идёт мне навстречу и протягивает руку, которую я машинально пожимаю. У него коричневое от загара лицо; лишь под левым ухом тонкая белая полоска, словно след давнишнего пореза. Как он умудрился так загореть, сидя в конторе.

— Простите- меня, Имант, но у меня есть к вам просьба. Нам необходимо поговорить.

Поговорить? О чём? Ведь мы с ним едва знакомы.

— Проходите, пожалуйста, в комнату. Только, право, не знаю, чем могу быть вам полезен.

Курмис идёт в мою комнату и жестом просит прикрыть дверь. Пожимаю плечами, но просьбу выполняю.

— Слушаю вас.

— Разговор будет коротким. Я только что узнал, что с минуты на минуту меня могут арестовать. Поэтому пришлось нарушить правила конспирации и обратиться к вам, за помощью, как к члену «Союза Трудовой. Молодёжи».

Провокация! Наглая, нахальная провокация!

— О каком союзе вы говорите, господин? Я вас не совсем понимаю.

Курмис пристально смотрит на меня.

— Вы правы, что не доверяете мало знакомому человеку. Пожалуй, я также поступил бы на вашем месте. Но поймите: у меня совершенно-безвыходное положение и вы обязаны мне помочь.

Изображаю на своём лице удивление.

— Давайте прекратим этот разговор. Вы говорите загадками: «Меня могут арестовать»… Чепуха какая-то!

Курмис тяжело вздыхает.

— Действительно, положение… Но всё-таки вы должны поверить мне… Вот что, Имант. Мне известно, что вы член райкома четвёртого района. Ваше подпольное имя — Владимир. Мало?.. Известно мне ещё и то, что вы встречаетесь с Силисом. На днях он обещал вам устроить встречу с городским техником, чтобы договориться насчёт печатания листовок для молодёжи вашего района… Верно? Кстати, подпольная кличка городского техника — Глобус. Это вы тоже знаете… Теперь вам хватит?

Да, мне хватает вполне! Оказывается, охранка прекрасно осведомлена. В нашу среду вкрался предатель. Надо немедленно известить товарищей. Но прежде всего необходимо избавиться от этого типа.

— Господин Курмис! Я ничего не понял из того, что вы мне тут наговорили. Мне ясно только одно: вы хотите меня впутать в какое-то тёмное дело… Я прошу вас немедленно уйти отсюда.

Но незваный гость вовсе не обижается.

— Ладно! Вы очень несговорчивый человек, и у меня нет времени убеждать вас.

Курмис быстро наклоняется. Неуловимым движением он достаёт откуда-то снизу, — очевидно, из-за отворота брючины, — свёрнутую трубочкой бумажку.

— Вот! Здесь текст листовки. Она должна быть отпечатана завтра к вечеру. Оставить бумажку у себя мне никак нельзя — для охранки это будет лакомый кусочек. Спрятать тоже не могу — слишком поздно. И я не прошу вас, а приказываю как старший: сохраните бумагу до утра. За ней к вам придут — об этом есть договорённость. Если не сохраните, сорвёте выпуск листовки. Всё. Прощайте!

— Послушайте…

Но я даже не успеваю договорить до конца. Курмис оставляет листок на столе и быстро выходит из комнаты. Слышу, как он прощается с отцом.

Внимательно осматриваю бумажку. Да, это действительно текст листовки. Действительно? А кто поручится, что Курмис не агент охранки, которая нагрянет ко мне с обыском сегодня ночью? Мне не сдобровать, если обнаружат эту бумагу.

Конечно, это западня. Настоящие подпольщики так не поступают. Передать текст листовки на сохранение почти незнакомому человеку!

А если он в самом деле подпольщик, что ему ещё остаётся делать — Курмис сказал, что только узнал о предстоящем аресте. Это одно. Он осведомлён о моём участии в подпольной работе. Это второе… Пожалуй, я тоже в таком положении не нашёл бы другого выхода.

Но какой подозрительный тип! Путается с Осисом. Да, да, это ловушка! Надо немедленно уничтожить бумагу. Сжечь её, сжечь!

Вытаскиваю из кармана коробок и зажигаю спичку. Бледное пламя охватывает сухое дерево и быстро идёт на убыль.

Нет! Так тоже нельзя. А вдруг это правда, что он мне говорил? Как бы хорошо ни была осведомлена охранка, вряд ли она может знать о моей предстоящей встрече с городским техником Глобусом.

Опускаюсь на стул и сильно сжимаю голову руками. В таких переплётах мне ещё не приходилось бывать.

— Сынок! — Отец неслышно вошёл в комнату и стоит рядом со мной. — Кто это у тебя был?

— Кто? Да я и сам толком не знаю. Его зовут Ансис Курмис.

— Курмис, Курмис… — Отец морщит лоб, словно пытаясь вспомнить что-то. — Что ж, Курмис, так Курмис. Имя, как и всякое другое. Не хуже и не лучше. Кстати, вы оба так громко разговаривали, что я слышал всё… Как думаешь быть?