В стране золотой - [7]

В Сибири было принято называть рудники или поселения именами их первооткрывателей. Эта традиция сохранила для нас многие имена первых разведчиков. Риддер, Белоусовское, Сургутановское и другие месторождения названы так в честь тех, кто их нашел или начал разведывать. В наше время эта традиция соблюдается редко. А жаль.

Так, от коротенького рапорта о том, что «слесарский ученик Зырянов» нашел выцветы меди на склонах долины, недалеко от горы Орел, в нижнем течении реки Бухтармы, и что «позже сие месторождение было названо Зыряновским», ниточка сведений приводила к современному Зыряновску — одному из самых крупных рудников Алтая и окружающему его городу.

Документы были подобраны в образцовом порядке. И невольно обращал на себя внимание след нескольких вырванных страниц…

Кому могли понадобиться страницы? Кто здесь похозяйничал: безграмотный варвар, выхвативший бумагу потоньше «на закур»; хитрый враг, решивший скрыть какие-то ценные сведения; или опытный вор, стащивший их «впрок»? Именно таким мог оказаться любой бывший золотопромышленник. Наконец, надо было бы знать — когда это произошло.

В те дни нетрудно было представить себе такого хищника, считающего, что пройдет какое-то время, власть переменится и можно будет вернуться, снова начать безудержный грабеж земных кладов. Тогда сведения об удачных разведках смогут пригодиться. Или проще: человек обнаружил данные о богатом месторождении и, озираясь, теперь пробирается через тайгу к заветному пункту, движимый только одной целью — успеть захватить золото, пока о нем не дознался кто-нибудь другой.

Когда о пропаже узнал Алексей Алексеевич, он сначала очень разволновался и даже хотел отобрать у геологов все документы архива, но, — выяснив, что они не виновны, постепенно успокоился и оставил папку у себя для приведения в порядок. Он обещал вернуть «больное дело» через несколько дней и попросил в дальнейшем так же аккурат до смотреть — нет ли еще потерянных листов.

Обещание свое архивариус выполнил с опозданием. Несколько дней у него было явно не рабочее состояние. На руднике гостил член бывшей подпольной организации большевиков Риддера, «самый молодой из старых друзей» Алексея Алексеевича, теперь работник ОГПУ. Приехал он в Риддер на время отпуска, полученного в связи с ранением в какой-то схватке с контрреволюционной бандой.

Отпускник с подвязанной раненой рукой бывал всюду: в рудниках, в цехах обогатительной фабрики и металлургического завода, в гостях у старейших горняков. Но особенно он любил помногу часов сидеть с Алексеем Алексеевичем и вести только им одним интересные беседы. Поговаривали, что этот комиссар будет соавтором «Объективной истории» Риддера, которую так давно задумал архивариус.

Тем временем в одной из канцелярских коробок «императорского архива» была обнаружена часть вырванных страниц. Это оказался список поисковых отрядов почти за десять лет «очередных операций». По-видимому, кто-то неаккуратно закрыл и вдвинул папку в коробку. А когда новый читатель вытаскивал нужное ему дело, листы оторвались, остались на дне, а затем скомкались.

Окружающие подсмеивались над «нат-пинкертоновскими» измышлениями Тарасова и Коровина, хотя еще два-три дня назад сами придумывали различные версии исчезновения документов. Теперь в «Буровой конторе» был почти полный список поисковых партий за целое десятилетие, а это давало многое. Был доволен и Алексей Алексеевич.

Разведчики сначала нанесли на. карту все партии и районы их работ, а уже затем более детально занялись изучением только новых или заброшенных районов. Работа пошла быстрее.

Но однажды, когда Буров спросил:

— Как идут дела? Много ли осталось по «императорскому»?

Тарасов смущенно ответил:

— Сначала мне казалось, что все отчеты на месте и дела продвигаются к концу. А теперь мы ничего не можем найти по некоторым районам.

— Что, не сохранились?

— Да нет. Вроде все были.

— Чепуха какая-то. Может быть, вернули со старыми материалами Алексею Алексеевичу?

— Нет, мы ему ничего не возвращали. Даже «больную» папку он нам давно отдал.

— Ну, так что же эти отчеты испарились что ли? Или опять их куда-нибудь засунули, вроде тех листов? Может быть, Михайловну заставить поискать?

Одного только упоминания имени оказалось достаточным, чтобы Михайловна появилась в «закутке».

— А что искать-то, Павел Петрович? Я сейчас, вот домету только.

Окружающие невольно рассмеялись.

— Да вот наши Петрович с Федоровичем у Алексеевича бумаги выпросили, рассовали куда-то и найти не могут.

— Зачем вы смеетесь так, Павел Петрович. Почитай, никто в конторе столько не работает, как Иван Петрович да Михаил Федорович. Вы бы лучше их спать пораньше прогоняли, вот и терять не будут. Да и над старухой тоже нечего смеяться. Ну, что я в этих бумагах знаю? Сроду ни одной не перекладывала.

Вмешался Коровин:

— Тебя послушать, так выходит, что ты за всю жизнь ничего не терял.

— Молчу. Хотя и тебе заводиться нечего. Поищите хорошенько, и найдутся ваши отчеты, если они, конечно, были.

— Спасибо за инструкцию — «поищите как следует», В общем лучше не зли, без таких разговоров тошно.

Тирада Коровина не предвещала ничего доброго, и Буров предпочел ретироваться. Но, как только он ушел, снова появилась участливая Михайловна.