В стране золотой - [61]

Приезжий вскипел:

— Товарищ Коровин! Почему нам мешают разговаривать посторонние люди. И вообще, почему здесь собрался такой митинг?

— Это мы что ли посторонние?

— А мы-то ждали, начальничек приехал, нас послушает и сам расскажет.

«Сахар» не таял. Это тоже раздражало гостя. Он, наконец, вытащил один из кусков, положил его в рот, нажал своими здоровенными челюстями и…

— Что с вами?

— Зуб… — скорее промычал, чем вымолвил гость.

Его заглушил общий хохот.

— Не по начальству товар!

Но он уже не мог говорить и только испуганными глазами смотрел на Коровина. Пришлось оправдываться, извиняться. Но ведь действительно никто не ожидал, что гость не знает кварца или подумает, что у разведчиков к концу лета может сохраниться настоящий сахар.

Снабженец уехал, не дописав акта «об ошибках в учете местных продовольственных ресурсов», зато воспоминания о нем каждый раз вызывали смех.

В следующие дни Тарасов и Коровин с утра отправлялись на осмотр шурфов. В любой час погода могла испортиться, а тогда жди, что шурфы заплывут, заполняясь сползающей с бортов породой. Если поисковикам достаточно обнаружить полезное ископаемое, то разведчик обязан выяснить, сколько руды, ее качество, как она распределена в массе горных пород, каковы контуры «рудного тела» или россыпи. От всего этого зависит, как и в каких объемах будет производиться разработка обнаруженного месторождения. Именно поэтому разведочные выработки стараются располагать правильными линиями. Чем больше скопление руды и чем равномернее содержание в ней полезного ископаемого, тем меньше и реже будут проходиться выработки.

Золото, особенно в россыпях, распределяется неравномерно. Даже для предварительной разведки выработки здесь приходится располагать довольно часто. Для того чтобы знать, что должно быть отброшено в отвал, а что подлежит переработке, порода, добытая из шурфа, выкладывается правильными кучками отдельно с каждой четверти метра. Эти кучки так и называют «четвертями».

Внимание Тарасова привлекло несколько шурфов, у которых полностью отсутствовали четверти.

— Это почему же здесь ничего не оставили для контроля? Разведка же не закончена.

— Не знаю, — ответил Коровин. — Мы на этом участке еще весной пробы промыли. Наверное, коллекторы отличились — валовую промывку провели. Все хотят настоящее золотишко хоть раз пощупать.

— Странно, что это за порядки. Делают, что хотят. А ты не ведаешь.

— Ну, Михаил! Я тебе еще на стане говорил, что больному по участкам таскаться нечего. Успеется. Только зря злишься.

— Ничего себе зря! Валовые промывки без особой необходимости не делают?

— Это еще до твоего рождения было известно. Но, знаешь, я, кажется, здесь сбывал и позднее.

— Ну и что же?

— Вроде тогда все было в порядке, правда, может быть, я до этих шурфов не доходил.

— Тем более.

— Хватит тебе заводиться.

— И ты не заводись. Что здесь по журналам?

— Есть золото, но не богато. Шурф не добыт. Вода.

— Значит, еще толком не ясно. А самородков тут не было?

— Нет. Здесь пока золото мелкое, ровное, даже «занозистого» золота, такого, знаешь, когда золотинки, свежие, только освободившиеся от породы, почти не встречается.

— На всем участке так?

— Нет. Есть богаче. Поэтому я хотел зимнюю разведку в первую очередь провести именно здесь. Ты же знаешь, насосов у нас нет, вот летом и не добили шурфы. Особенно те, что по старому руслу либо поближе к урезу воды. Сверху везде золото. Может быть, на глубине веселее будет.

Несколько выстрелов, раздавшихся со стороны стана, заставили прервать осмотр и бегом направиться к бараку разведчиков. Это была тревога.

На месте выяснилось, что с другого участка прибежали двое коллекторов. Их встретил кто-то из рабочих у «физкультурного» брода. Оба были напуганы до полусмерти. Рассказали, что занимались описанием рудных жил на склоне горы, когда увидели человека, который, прячась за кустами, направлялся к ним. У практикантов не было с собой даже охотничьего ружья. Когда один из них приподнялся над канавой, сделанной для прослеживания рудной жилы, раздался выстрел. Пуля просвистела рядом. Оба студента бросили все, кубарем скатились со склона и стремглав помчались вниз вдоль ручья. Человек поднялся из-за кустов во весь рост и выстрелил им вслед, потом закричал. Напуганные, они пробежали около трех километров до лагеря разведки без передышки. Но, когда находились в нескольких десятках метров от барака, оттуда, навстречу им, опять раздался выстрел.

Парни вообразили, что бараком овладели бандиты и бросились в сторону. Большого труда стоило встретившему их рабочему уговорить вернуться к стану, хотя бы для разведки. Они настаивали бежать к ближайшей заимке и поднимать там людей.

В конце концов выяснилось, что на стане все благополучно и стрелял из шалости, по случайно подлетевшему рябчику, один из их собратьев-практикантов. Просто выстрел совпал по времени и усилил испуг.

По команде Бури и Чернова были вооружены все находившиеся поблизости разведчики. Оставили охрану и отправились на поиски бандита, дав предварительно сигнал тревоги для тех, кого не успели предупредить.

Погоня вернулась через несколько часов. В кустах они обнаружили стреляные гильзы от карабина, а на рыхлой поверхности канавы — следы человека в мягкой обуви и собаки или волка. Вещи коллекторов были целы, но разбросаны. Пробы рассыпаны. В двух-трех километрах от места происшествия, вверх по ручью, наткнулись на охотничий шалаш со следами недавнего огневища. Вот и все. Правда, еще не вернулись Чернов и Митрин. По словам Бури, они заметили какой-то подозрительный след и решили ехать по нему дальше.