В стране у Карибского моря - [17]

После этого недвусмысленного разъяснения об источниках накопления испанских богатств, то есть богатств испанского двора и крупного купечества, хронист переходит к интересным подробностям. Он точно описывает состав флота, грузоподъемность судов, виды товаров и порядок оформления грузов, статьи расходов и размер прибылей. Кроме того, он приводит интересные сведения о том, как наряду с законной торговлей уже тогда извлекались нелегальные прибыли. Взяточничество, обман и изощренные уловки всякого рода мастерски применялись во всех звеньях испанской администрации от высокопоставленных государственных чиновников до ничтожнейших заведующих складами. Этот привесок не поддающихся контролю побочных доходов едва ли уступал официальным прибылям.

Через Веракрус, важнейший порт Новой Испании, а ныне Мексики, шла в тот период значительная часть монополизированной высокоприбыльной торговли. Здесь же совершалось и множество мошеннических махинаций. Как видно, такие вещи не проходят бесследно. Ибо, хотя с конца колониального периода и испанской торговой монополии прошло уже почти полтора столетия, коррупция и вымогательство здесь вовсе не прекратились. В последнее время правительство борется с этим по всей стране и в первую очередь стремится навести порядок в бытовом обслуживании населения. Однако в Веракрусе такие меры осуществить еще труднее, чем во внутренних частях страны, ибо именно здесь повседневный приток иностранцев дает слишком много соблазнов легкого обогащения.

Короче говоря, прежде чем я смог покинуть этот пестрый и оживленный город, пришлось и мне, стиснув зубы, раздавать направо и налево беззастенчиво требуемые «mordidas» — дословно «куски», как здесь называют взятки, чтобы обойти всевозможные надуманные препятствия. Соблюсти напутствие дона Рональдо, который советовал мне во время пребывания в Центральной Америке не скупиться на приветливые улыбки, было вовсе нелегко.

МЕКСИКА В ЭПОХУ «ГРЮНДЕРСТВА»

Вскоре я снова ехал через пульке-ландшафт, как назвал один путешественник эти необозримые пространства плантаций агавы, из которой приготовляется национальный напиток мексиканцев, характерный для Центральной Месеты о ее высотами между 1500 и 2500 метров. Плодородная прибрежная низменность с ее из года в год расширяющимися плантациями сахарного тростника, бананов, хлебного и мангового дерева и апельсинов осталась позади. Были преодолены уже и крутые склоны окраинных хребтов, приветливо зеленеющие под постоянными дождями, которые изливает натыкающийся на эту преграду пассат. Вдали, за широкими просторами плоскогорья, возвышаясь над окутавшей землю дымкой, уже проглядывал в редкие минуты прояснения Ситлатепетль — «Восходящая утренняя звезда», или пик Орисаба, высочайший вулкан Мексики (5700 метров), увенчанный снежной шапкой. Покидая в свое время Мексику, я тоже видел его, и, таким образом, сбылась местная примета, которая гласит, что увидевший перед отъездом «Царя гор» снова приедет в страну.

Однако вид самого плоскогорья был удручающим. После длительной зимней засухи земля казалась однообразной пустыней. Вихрящиеся пылевые столбы, растрескавшаяся от сухости почва, безводные русла рек, высохшие пастбища, на которых растут кактусы с торчащими колючками, мимозы с голыми ветвями, причудливо разросшиеся суккулентные растения, серые запыленные хижины, бурые выжженные склоны гор… И все же этот ландшафт, при всем своем безжизненном однообразии, был величественным и потрясающим. Какой энергией, какой любовью к родине, каким отчаянным упорством должны обладать люди, чтобы обжить эту землю и заставить ее что-то производить! Всяческого уважения достоин народ, осиливший такую задачу!

Уже здесь, едва осталась позади низкая прибрежная равнина, мне пришлось столкнуться с одной из самых тяжелых болезней страны — обезлесением и связанной с ним эрозией, то есть смывом почвы. Теперь уже до конца путешествия мне придется повсюду наблюдать это грустное явление. «Где же лесопосадки, где внимание к этой жизненно важной для всей Центральной Америки проблеме?» — спрашивал я себя с тревогой и разочарованием. Специалисты лесного хозяйства из разных стран, приглашенные в Мексику вскоре после окончания войны, указали на срочную необходимость лесоразведения. Да еще и до них один из самых передовых людей Мексики — Карлос Кеведо, всю свою жизнь борясь против неумело хозяйничающих земледельцев и скотоводов, против сопротивления жадных концессионеров-лесопромышленников, отстаивал идею защиты лесов как первостепенную жизненную необходимость. Правда, правительство наконец включило проблему лесоводства в свою программу и учредило лесное ведомство. Оно заявило также о своем намерении бороться за оздоровление смертельно больной земли путем создания во многих местах новых сельскохозяйственных школ, опытных станций, образцовых плантаций, путем перераспределения земельных угодий в соответствии с новыми, далеко идущими аграрными законами и путем предоставления долгосрочных кредитов. Однако на каждые пятьдесят гектаров леса, выжженного земледельцами или хищнически вырубленного, появилось всего каких-нибудь десять, а то и пять гектаров новых лесопосадок. А сотни тысяч гектаров голой пустыни, образовавшейся еще в давние времена, в результате недальновидности многих предшествовавших поколений, по большей части вообще не включены в планы лесоразведения. Да было бы и безнадежно планировать какие-либо насаждения там, где остались зачастую лишь голые скалы без всякого почвенного покрова. Лишь позже, в 1958 году, по решительному настоянию Мексиканского географо-статистического общества был издан запрет на всякие пожоги или вырубку последних жалких остатков леса в самых обезлесенных штатах республики — Идальго, Герреро, Мехико и Оахака.