В синих цветах - [7]

— Меня нельзя из кроватки вынимать, — рассудительно объясняла кривобокой Фене невозмутимая Галина, распуская бронзовую косу.

— Позвоночная, что ли? — вздыхала, сокрушаясь, Феня.

— Да, — с вежливой гордостью кивала Галина. — У меня четыре позвонка поражены… Если вам нетрудно, подвезите меня, пожалуйста, вон к тому холодному крану, Я очень люблю холодную воду трогать, когда она льется. Не волнуйтесь — я не обрызгаюсь. Вы только, пожалуйста, кран чуть-чуть приверните…

Взламывались, лопались звуки, полыхали высвеченные солнцем волосы, визжали капли.

— Вот худобушка разнюнилась… А к чему это? К чему? — возясь с непослушными, скрипучими весами, уговаривала куксившуюся Ольгу нянька Поля. — Уж маются с тобой, маются, пичкают тя, пичкают… А ты все зеленая да в недовесе…

— Зубы-то где проел? — прихохатывала Верок, нахлобучивая шапку мыльной пены на голову Вовки. — Небось на конфетах мамкиных? Ну не ершись! Не дуйся! Я ж шучу, паря. Зубы-то молочные у тебя повыкатывались. А на их месте знаешь какие заведутся? Получше мово золотого!

Ополоснув шайку, окатила Вовку теплой водой, перекрывая клеенкой бинты от брызг. Подхватилась, закрутила таз над головой, отбила торобушку…

— Эх, парку бы вам ядреного, с березовым веничком, — вздыхала, закутывая Катьку в простыню, озабоченная Феня. — Вмиг бы косточки прогрелись…

— Неча, неча сырую дуть! — Выхватила из рук Сергея кружку, разом опрокинула в себя, затрясла обвисшими щеками в свекольных прожилках недовольная Паша…

А Верок уж промчалась от одного к другому, пошептала, похихикала что-то над столами. И началось.

— Паша, мне мыло за гипс течет! — первой заорала Катька.

— А мне в глаза попало, — захныкал Федор.

— Нянь Паш, я утку хочу! — требовал Гурум.

— У меня бинт размотался! — канючил Марик.

Очумелая Паша, бесполезно шарахаясь на крики, ничего толком не успевала даже начать.

А Верок за ее спиной колдовала, похохатывала, вовлекая в игру все новых и новых ребятишек. Улучив момент, подхватила таз с холодной водой, пристроилась за спину Паше, подтанцовывая, пошла за ней шаг в шаг, строя уморительные рожи.

— Паша, скорей! — пронзительно завизжала Гюли в затылок проплывавшей мимо няньки.

Паша резко обернулась, налетела на таз Верка, опрокинула воду себе на грудь.

Радость брызнула. Рванулась из глоток. Множась, разбросалась по необъятной банной. Завопила разгульную частушку Верок.

Меня милый целовал

От сердца, от хорошего.

Ну а я его граблями

Чуть не укокошила!

— Да не путай! Не путай ты нас! — распалясь ни на шутку, перекрикивал Сергей Вовку. — Марика родители не забирали. Он в Омск с Катькой второй раз эвакуировался! Правильно?

— Верно, — кивнула Катька. — Марика вместе со мной вторично эвакуировали.

— Ну да, да! — закивал Вовка. — Насчет Марика я ошибся. Точно. Я его с Волькой спутал… Как только нас в санаторий вернули, первой Ольку Уколову мать забрала. Помните?

— Верно, верно, — заторопилась Катька. — А за Ольгой вслед Вольку увезли… Потом за Сергеем приехали… А тебя мать чуть ли не самого последнего увезла, — уточнила Катька.

— Точно! Адрес наш затеряли, поэтому так долго она за мной и не приезжала…

— А я вот никак вспомнить не могу, на чем нас обратно… из той деревни в Москву везли, — признался Сергей.

— На санитарных военных машинах, — подсказала Катька.

— Умница! Все помнишь! — закричал Вовка, машинально шаря по карманам. — Лен, ты у меня спички не брала?

— Держи.

— Спасибо. Машины точно военные, крытые были. Это я отлично помню… Рядом со мной Верок ехала. Контузило ее тогда во время бомбежки…

— Я помню, — негромко поддержала его Катька.

— А я только Машу… Как на ресницы ей не подул, — самому себе глухо сказал Сергей.

— Мать рассчитывала меня на руках до дома довезти, — вспоминал Вовка, — а на мне гипс глухой, и, кроме как на носилках, транспортировать никак не возможно… В санатории суета, неразбериха. На наше счастье, Верок за какими-то бумагами в канцелярию явилась. Сама только-только подниматься после контузии стала… Но тут же взялась меня тащить… Через лесопарк до трамвайной остановки часа три с матерью меня волокли. Потом на четырех трамваях мыкались. Домой затемно добрались… Верок как рухнула на кровать матери, так две с лишним недели пластом и провалялась… Температура за сорок, жар, беспамятство… Слава богу, тетка Таисья из-под Тулы объявилась. Муж у нее в московском госпитале оказался, ну и списались они чудом каким-то… Если б не Таисья тогда, да не гостинцы ее деревенские…

Вовка отшвырнул размятую сигарету:

— Верок, как только в себя пришла, сразу же в санаторий бросилась… А там из бывшего персонала и нет никого уже. Все, кто мог, вторично эвакуировались в Омск. Помещение госпиталь военный занял. Так ни с чем обратно к нам и вернулась. Попыталась было Таисья через знакомых в тот госпиталь Верка пристроить, где муж ее лежал, да не успела. В два дня снарядили всех раненых и медперсонал, в Ташкент отправили… Мать из-за меня в надомницы с великим трудом отпросилась. Верок и Таисья помогали ей как могли… Да что толку… С продуктами ото дня ко дню все хуже… Опять же прикрепили нас всех к никудышному магазину… И от моста Крымского в глубь улицы, квартала за два переселили. Говорили, что в целях большей безопасности. Одни толковали, будто немцы Крымский мост в первую очередь разбомбить нацелились, другие — минируют, мол, все московские мосты в стратегических целях…