В синих цветах - [30]
Сергей посмотрел на серые, затянутые чехлами кремлевские звезды, вернулся глазами к покинутому охраной аэростату, закусив губу, стал считать про себя только те трубы на потемневших двухэтажных домушках, над которыми еще вился дым.
Совсем мало таких труб осталось… Три… Четыре… Пять… Вон еще одна…
Почти все дымившиеся трубы выбрасывали крупную черную поземку. Ветер подхватывал черные клочья, мельчил, гнал по пустынным тротуарам.
— Почему так много черноты в дыме? — спросил Сергей.
— От книг, — пояснила Алена, возившаяся возле крутобокой железной печурки.
Печурку Сергей возненавидел сразу… Ворвавшись однажды на рассвете в комнату, это смрадное чудище на кривых ножках изрыгало чад и копоть, поглотило, изуродовало, изгадило все самое лучшее в его жизни. Нагло водворившись в центре комнаты, мерзкая печурка в мгновение ока отторгла от Сергея бабушку, мать и Алену, превратив их в покорных, безропотных рабынь своего ненасытного чрева…
Вчера днем, когда Сергей притворился, что спит, унылая соседка с четвертого этаж, заматывая грязный бинт вокруг морщинистой шеи, набубнила бабушке, что если немцы возьмут Москву, то в первую очередь расстреляют тех, у кого найдут политическую литературу… Вечером бабушка и Алена, перерыв весь книжный шкаф, выложили перед печуркой штабеля обреченных книг…
В прошлую среду мать неудачно его забинтовала…
Алена убежала за хлебом…
Бабушка стала разбавлять остатки риванола, и Сергей попросил перебинтовать его. Когда бабушка закончила перевязку, он взял ее за руку и спросил:
— Что будет, если придут немцы?
— Так не пустят их! Не пустят! — пряча глаза, замотала головой старуха.
— А если все-таки придут? — настаивал Сергей.
— Так чего?.. Поздороваются… — выдавив дергающуюся улыбку, попыталась отшутиться бабушка.
Глумливый страх прошелся по затылку Сергея.
Натянув на лицо одеяло, он отвернулся к стене…
Через два дня студеный ветер из разбитого окна распахнул дверь из комнаты в коридор. С высокой своей кровати Сергей увидел отразившуюся в настенном зеркале ненавистную спину их соседа.
Фрол Сидорович Титов во всех местах общего пользования всюду, где мог, ввинтил самые тусклые лампочки. Если кто-нибудь из соседей готовил на кухне, занимал ванну или уборную, Фрол Сидорович места себе не находил.
Однажды Алена читала Сергею сказку о грибах. А когда произнесла строчки:
Сергей перебил сестру:
— Мухомор — это наш Фрол Сидорович… — С той поры сосед навсегда стал самым страшным и отвратительным персонажем во всех играх…
Бабушка торопливо выходила из кухни, неся Сергею суп в его любимой желтой тарелке со щербинкой, когда Фрол Сидорович, перекрыв старухе путь, забасил, прищурив рачьи глаза:
— А германцы-молодцы на пороге Белокаменной. В ворота постукивают… Скоро всем вам кишки повыпустят.
Бабушка инстинктивно подалась назад, расплескивая жидкое варево.
— Как же вы можете такое говорить? — От неожиданности голос старухи осекся, задрожал, будто кто-то невидимый сжал ей горло. — Желать такое?.. Ведь у вас сын в армии…
— И его туда же, — «успокоил» бабушку Фрол Сидорович. — Всех вас под корень!
В тот вечер Сергей дал себе слово «под салютом всех вождей» во что бы то ни стало выспросить у отца всю правду. Неужели немцы могут взять Москву?
Отец никогда не обманывал сына, не уклонялся от самых неприятных его вопросов.
Поэтому Сергей и оттягивал, страшился встретиться с воспаленными глазами отца…
Последние недели отец днем и ночью оставался на заводе. Только звонил изредка. Обычно, когда Сергей уже спал…
Как только бабушка и внучка стали выкладывать в отдельную стопку книги, приготовленные к сожжению, Сергей на всякий случай сразу же затребовал «Знаменитого утенка Тима», «Синопу — маленького индейца», «Маугли» и «В стране бабушки-куклы». Быстро рассовал, припрятал любимцев — под матрац, за гипсовую кроватку, под доску над железной сеткой. Дождавшись, когда Алена вышла выносить помойное ведро, он с мрачной категоричностью потребовал у бабушки свою самую любимую книгу, расцвеченную редкими картинками, под занавесками из тонкой прозрачной бумаги.
— …Попрощаться и… все картинки запомнить, — объяснил Сергей.
Бабушка попыталась было замахать на него руками, сокрушенно, укоризненно заохала, но… встретившись с глазами внука, дрогнула, покорилась.
Маняще зашелестела нежная, дымчатая завеса, обнажилась яркая, полыхающая пурпуром знамен Красная площадь на глянцевой картине. Тысячи крохотных голов под огромными трепетными стягами с высоты птичьего полета… Двинулись, загомонили возбужденно, радостно. Вспенилась, поплыла над праздничным шествием песня…
Бабушка потянулась за очередной книгой-жертвой, неловко зацепилась рукавом и опрокинула на пол крохотную кастрюльку с остатками молока.
От неожиданности замерла, зависла над белой лужицей, безутешно растопырив руки. Опомнившись, ойкнула, вытащила из буфетного ящика никелированную лопатку для перевертывания жаркого, подхватила зеленое блюдце, тяжко опустившись на колени, принялась трясущимися руками собирать молоко, цепляя по каплям.
Сценарий «Когда я стану великаном» касается нравственных проблем, волнующих наше молодое поколений. В нем рассказывается о победе добра и справедливости, чувстве долга и истинной дружбы, скромности и честности. Фильм по сценарию удостоен премии ЦК ВЛКСМ «Алая гвоздика».
Кузнецов Александр Всеволодович (род. в 1935 г.) закончил актерский факультет ГИТИСа и Высшие режиссерские курсы при Госкино СССР. Снялся более чем в тридцати фильмах, осуществил ряд инсценировок, работал на телевидении. Автор пьес «Острова снов», «Лети все горе прочь», «Зачем принцессе усы!», «Танец кочерыжек». В соавторстве с И. Туманян написал сценарий кинофильма «Когда я стану великаном» (приз Ленинского комсомола — Алая гвоздика). В 1983 году в издательстве «Молодая гвардия» вышла повесть А. Кузнецова «В синих цветах».
В повести сибирского писателя М. А. Никитина, написанной в 1931 г., рассказывается о том, как замечательное палеонтологическое открытие оказалось ненужным и невостребованным в обстановке «социалистического строительства». Но этим содержание повести не исчерпывается — в ней есть и мрачное «двойное дно». К книге приложены рецензии, раскрывающие идейную полемику вокруг повести, и другие материалы.
В книгу известного писателя Э. Сафонова вошли повести и рассказы, в которых автор как бы прослеживает жизнь целого поколения — детей войны. С первой автобиографической повести «В нашем доне фашист» в книге развертывается панорама непростых судеб «простых» людей — наших современников. Они действуют по совести, порою совершая ошибки, но в конечном счете убеждаясь в своей изначальной, дарованной им родной землей правоте, незыблемости высоких нравственных понятий, таких, как патриотизм, верность долгу, человеческой природе.
В сборник известного советского писателя Л. С. Ленча (Попова) вошли повести «Черные погоны», «Из рода Караевых», рассказы и очерки разных лет. Повести очень близки по замыслу, манере письма. В них рассказывается о гражданской войне, трудных судьбах людей, попавших в сложный водоворот событий. Рассказы писателя в основном представлены циклами «Последний патрон», «Фронтовые сказки», «Эхо войны».Книга рассчитана на массового читателя.
…Человеку по-настоящему интересен только человек. И автора куда больше романских соборов, готических колоколен и часовен привлекал многоугольник семейной жизни его гостеприимных французских хозяев.
