В синих цветах - [31]
— Бабушка! Да ты что?.. Оно же грязное! — возмутилась Алена.
— Так я прокипячу его. И ничего. Хоть в чай себе… если вы-то не станете… — тяжело поднимаясь с коленей, сказала бабушка. — А ты за хлебом сбегай! А то мать придет, чем кормить будем? Карточки не потеряй, смотри!..
По набережной, вдоль канала, промчался серый «виллис».
Облезлая кошка перебежала улицу, шмыгнула под запертые железные ворота.
Отбили четверть куранты.
Затрещал и стих помятый черный круг репродуктора.
В дальнем углу, под рассохшимся книжным шкафом, заскреблась мышь…
Глухо хлопнула дверь в передней. Кто-то завозил ногами по полу.
Бабушка беспокойно вскинула голову. Дверь дернулась. Вошел небритый отец.
— Господи! — вскинулась бабушка.
— Папа! — крикнул Сергей. — Ты надолго?!
— На десять минут, — смущенно улыбнулся отец. — Вера Федоровна, чистое белье есть?..
— А как же! — затрепыхалась бабушка. — Сейчас… Мигом я…
— Здесь грязное, — продолжая виновато улыбаться, отец вытащил из спортивного фибрового чемоданчика сверток, отдал бабушке.
— А это… вот. Премию нам на заводе дали… — Он подошел к Сергею, протянул нечто завернутое в кусок чистого холста. Сергей торопливо развернул холст, чувствуя аппетитный, щекочущий ноздри запах…
Глазам не поверил, обнаружив в руках полкруга краковской колбасы.
Несколько раз сглотнув слюну, Сергей наконец встретился с повеселевшими глазами отца, спросил не своим голосом, страшась поверить в чудо:
— А она… настоящая?
— Можешь не сомневаться, — успокоил его отец, вытаскивая из ящика письменного стола какие-то пожелтевшие бумаги. — Как перевязка?
— Нормально, — осматривая колбасу со всех сторон, откликнулся Сергей. — Пап, ты скажи им, пусть меня теперь вместе с колбасой в бомбоубежище носят. А то здесь ее и разбомбить могут.
— Аргумент серьезный, — распихивая бумаги по карманам пиджака, кивнул отец. — Вера Федоровна, можно вас на несколько слов, — позвал отец бабушку, выходя в коридор.
— Иду! — Голос бабушки доносился из кухни. — Я сейчас вот… только разогрею вам кое-что…
— Спасибо! Не надо… — пробился сквозь шум воды голос отца. (Тот, по-видимому, уже ушел в ванную.) — Я ел сегодня… Если только чаю стакан.
— И чаю, конечно… А как же, — проговорила бабушка.
Почувствовав внезапный прилив бешеной ревности, Сергей завопил, срываясь на отчаянный визг:
— Папа!
— Ты что?! — вбежал в комнату оторопевший отец, стирая на ходу пену с намыленных щек.
— Я… — застыдился, покраснел Сергей. — Ты… Ты газету принес?
— Конечно. Сейчас дам…
Отец вышел в переднюю, сразу же вернулся, внимательно поглядев на Сергея, протянул свежую газету.
На первой странице скуластый красноармеец вонзал штык в черного фашиста, вскинувшего автомат. За плечами красноармейца светились пятиконечные звезды на башнях Кремля…
Сейчас он вернется… выбритый… и я обязательно спрошу, решил про себя Сергей. Ведь не могут после такого рисунка Москву отдать…
Но почему же все-таки улицы совсем пустые? И часового возле аэростата нет… А если шпионы подберутся?..
Сергей до рези в глазах стал всматриваться в далекие, затененные подворотни, где могли затаиться шпионы…
На подоконник вспорхнул воробей, недовольно покосившись на Сергея, стал чистить перья, заворачивая голову под крыло.
Оказывается, у воробья, кроме серых, еще коричневые перья есть. Даже черные. Одно — темно-лиловое, как у вороны. Нет, у вороны перья переливаются. А у этого… Просто он на трехцветную кошку похож, которую Витька Сергею с черного хода показывать приносил… Но у кошки коричневого и черного цветов гораздо больше…
— Ну держись! Алену не обижай и бабушку береги! Я на дежурство.
Когда Сергей понял, что отец уходит, ему очень захотелось зареветь. Но не посмел… Только спросил глухо:
— А ты… Ты больше не придешь?
— Это еще почему? — нахмурился отец. — Что за выдумки глупые?
— Правда, придешь? — приподнялся на локтях Сергей.
— Обязательно. И очень скоро.
Отец наклонился, поцеловал Сергея, быстро вышел из комнаты, не закрыв за собой дверь.
Сергей увидел, как бабушка украдкой перекрестила отца в спину.
Когда захлопнулась за отцом входная дверь, бабушка обернулась, подняла голову, вызывающе выдвинула нижнюю губу.
— Ты зачем его крестила? — спросил Сергей недовольным голосом.
— Чтобы бог хранил, — дерзко ответила бабушка, еще выше задирая гордую голову.
— И он сохранит?
— Не знаю, — как-то сразу поникла бабушка и пошла на кухню. С полдороги вернулась, прикрыла дверь в комнату.
Сергей хорошо знал, что отец целует его лишь в самых необходимых, крайних случаях.
Значит, и этот случай — крайний?..
Дальше он фантазировать не осмелился. Вздохнув, спрятал книгу в гипсовую кроватку и стал тщательно заворачивать в холодный холст краковскую колбасу, которую ни на мгновение не выпускал из рук…
Три длинных, незнакомых звонка застали его врасплох.
Зашаркала к двери бабушка, заверещали какие-то писклявые голоса, звякнула крышка кастрюльки, завозили галошами.
Кто-то прыснул, рассыпался задиристым, хрустящим смехом. Опять зашушукались. Уронили что-то мягкое.
Наконец бабушка распахнула дверь, втолкнула в комнату зардевшуюся от смущения девушку в шапочке-самовязке.
Вслед проюркнула девчонка на тонких ногах с выпуклыми коленками.
Сценарий «Когда я стану великаном» касается нравственных проблем, волнующих наше молодое поколений. В нем рассказывается о победе добра и справедливости, чувстве долга и истинной дружбы, скромности и честности. Фильм по сценарию удостоен премии ЦК ВЛКСМ «Алая гвоздика».
Кузнецов Александр Всеволодович (род. в 1935 г.) закончил актерский факультет ГИТИСа и Высшие режиссерские курсы при Госкино СССР. Снялся более чем в тридцати фильмах, осуществил ряд инсценировок, работал на телевидении. Автор пьес «Острова снов», «Лети все горе прочь», «Зачем принцессе усы!», «Танец кочерыжек». В соавторстве с И. Туманян написал сценарий кинофильма «Когда я стану великаном» (приз Ленинского комсомола — Алая гвоздика). В 1983 году в издательстве «Молодая гвардия» вышла повесть А. Кузнецова «В синих цветах».
В повести сибирского писателя М. А. Никитина, написанной в 1931 г., рассказывается о том, как замечательное палеонтологическое открытие оказалось ненужным и невостребованным в обстановке «социалистического строительства». Но этим содержание повести не исчерпывается — в ней есть и мрачное «двойное дно». К книге приложены рецензии, раскрывающие идейную полемику вокруг повести, и другие материалы.
В книгу известного писателя Э. Сафонова вошли повести и рассказы, в которых автор как бы прослеживает жизнь целого поколения — детей войны. С первой автобиографической повести «В нашем доне фашист» в книге развертывается панорама непростых судеб «простых» людей — наших современников. Они действуют по совести, порою совершая ошибки, но в конечном счете убеждаясь в своей изначальной, дарованной им родной землей правоте, незыблемости высоких нравственных понятий, таких, как патриотизм, верность долгу, человеческой природе.
В сборник известного советского писателя Л. С. Ленча (Попова) вошли повести «Черные погоны», «Из рода Караевых», рассказы и очерки разных лет. Повести очень близки по замыслу, манере письма. В них рассказывается о гражданской войне, трудных судьбах людей, попавших в сложный водоворот событий. Рассказы писателя в основном представлены циклами «Последний патрон», «Фронтовые сказки», «Эхо войны».Книга рассчитана на массового читателя.
…Человеку по-настоящему интересен только человек. И автора куда больше романских соборов, готических колоколен и часовен привлекал многоугольник семейной жизни его гостеприимных французских хозяев.
