В Шторме - [51]

— Это постоянно здесь, — сказал Вейдер, — но это можно отодвинуть. Ты найдешь пространства внутри и вокруг. Именно там ты научишься существовать.

Люк оглянулся, понимая, что Вейдер говорит не об усталости.

— Существовать недостаточно.

— Бывают времена, когда существовать — просто выжить — самая большая победа из всех.

Люк помотал головой:

— Это не победа. Лишь оправдание неудачи.

— Это — то, во что ты веришь, когда смотришь на меня? — тембр в голосе Вейдера нес недвусмысленную угрозу, и Люк знал, что внезапно скользнул очень близко к краю.

Но там он и хотел находиться — по крайней мере, с Вейдером. Он не желал никакого понимания, никакой общности; никаких оттенков серого.

— Да, это.

— Я командую миллионной армией, я стою вторым после Императора. Моя воля диктует судьбы народов, планет и систем. Два десятилетия мое слово — закон.

— И ты потратил все это впустую, — обвинил Люк. — Потому что ты становишься на колени — бесхребетный, готовый продвигать амбиции безжалостного, мстительного старика…

Прежде чем он понял, что делает, Вейдер резко ступил два шага вперед, схватил Люка за руку и рванул вверх, разворачивая к себе… и затем застыл — когда его разум догнал его действия и понял, что он собирается сделать.

— Здесь твое слово — не закон, — с ядом в голосе и явной ненавистью в глазах произнес его сын. — Мною ты не командуешь.

Вейдер отпустил его, почти отбросив от себя.

— Ты — глупый ребенок. Ты ничего не знаешь о том, о чем говоришь.

— Если тебе не нравится то, что я говорю, тогда уйди, — прошипел Люк.

Не желая продолжения этой тирады, Вейдер отвернулся и направился к дверям. За долгие секунды, прошедшие пока открывались замки, его гнев стих, оставляя недоумение, каким образом они вновь пришли к тем же отношениям.

— Почему ты всегда пытаешься спровоцировать меня? — в тишине спросил Вейдер.

— Чтобы напомнить нам обоим, кто ты на самом деле, — ответил Люк, не утруждаясь повернуться.

В конце концов двери с глухим звуком закрылась, и Люк снова остался в безмолвной темноте. Он раздумывал долгое время, но не смог найти в себе сожаления ни об одном своем слове.

Глава 8

— Лея! — Мон широко улыбнулась, распахивая объятия для принцессы, мчавшейся с транспорта на палубу калмарианского крейсера «Дом Один» — главного крейсера Альянса. За ней следовали Ландо и Чуи.

— Мон, — улыбнулась Лея, искренне обнимая старшую женщину — прошло так много времени с тех пор, как она видела ее и с тех пор, как чувствовала себя в безопасности.

Мон Мотма крепко держала Лею в течение долгих секунд, радуясь, что та благополучно вернулась назад. Они всегда были близки, фактически были семьей, будучи хорошо знакомой с ее приемными родителями, Мон знала Лею с пеленок, и теперь у них не осталось никого, кроме друг друга. Мон уже прочла рапорт Леи, написанный той в течение недельного полета возвращения к флоту, и так же говорила с ней несколько раз, пока оба их корабля одновременно находились в реальном пространстве между прыжками — но о шпионе она не упоминала. Некоторые вещи лучше делать наедине, лицом к лицу.

— Лейтенант Грейд проследит, чтобы твои друзья были устроены в каютах… а у нас есть кое-что, о чем нужно поговорить, — сказала она серьезно, уводя Лею.

.

.

.

— Разрешите, — сухо проговорила Лея, беря в руки прозрачный пакет с лежащим в нем комлинком, не веря своим глазам и поворачиваясь от Мон к Криксу Мадину, чье лицо было скрыто в слабом освещении тщательно освобожденного коммуникационного блока.

— Мы не обвиняем, пока, — нейтрально произнес Мадин. Он также знал Люка, и поначалу не мог принять правду, что лежала прямо перед ним. Но по мере увеличения фактов в нем росло негодование, и сейчас, будучи вынужденным излагать их отрицающей все Лее, Мадин и сам начал убеждаться в верности своих слов.

— Что мы действительно знаем наверняка — это то, что с этого комлинка посылались закодированные сообщения. С этого устройства мы можем отслеживать их более точно.

— Все отсылают несанкционированные передачи, — запротестовала нисколько не убежденная его словами Лея.

— Они закодированы, — мягко ответила Мон. — Как только у нас появился этот комлинк, мы проследили более сорока передач с его диапазона частоты за последний год — и все закодированы. Это стандартный комм, Лея — у него вообще не должно быть способности работать на такой сжатой частоте.

— Вы даже не уверены, что этот комм — его, — парировала Лея, не желая сдаваться так легко, и все же внутри вновь зашептал тот тихий голос, что мучил ее раньше.

— Этот комм находился в его контейнере, — спокойно произнес Мадин.

— Мы не говорим, что он принадлежит ему, — возразила Мон, желая дать Лее время, чтобы принять очевидное, — мы только ищем ответы.

— Если бы я была имперским агентом, не думаю, что я бы оставила свой переделанный комлинк в моем собственном контейнере, — ответила Лея, подразумевая большой персональный ящик из пластила с написанным сбоку по трафарету именем владельца. Контейнеры перевозились с корабля на корабль при каждом перераспределении. В них содержалось все личное имущество — ничтожно малое в случае Люка: униформа, рабочая и гражданская одежда, дека, масса, связанных с работой информационных чипов… и этот комлинк.