В пустынях Казахстана - [34]

Все дальнейшее казалось однообразным. Из толпы мечущихся муравьев смерть без устали вырывала все новые жертвы, и все участники безумной пляски, будто обуреваемые непреодолимой жаждой поисков очередного несчастливца, подскакивали друг к другу, отвешивая легкие тумаки челюстями и как бы спрашивая: «Кто следующий?» Иногда кто-либо, ошибочно заподозрив начало агонии своего собрата, хватал его, но тот вырывался и мчался дальше, показывая всем своим видом бодрость духа и непримиримость к смерти. Иногда же прозорливость не обманывала похоронщиков и схваченный за челюсти поникал, вокруг него собиралась толпа любопытствующих.

Наступил вечер. Зашло за горы солнце. Затих ветер, и лес погрузился в ночную дремоту. Угомонились скворцы, замолкли соловьи, запели сплюшки, закричали лягушки. Белый комель поваленного дерева опустел. Муравьи опустились в свое подземелье, оставив наруже черную горку трупов — свидетельство загадочного события, очень похожего на искусственно вызванное состояние возбуждения, своеобразный экзамен на выносливость, благодаря которому совершается отсев ослабевших и неполноценных членов. Пора идти домой и мне — невольному свидетелю одной из многочисленных тайн муравьиной жизни, разгадать которую я не в силах.

Я давно собирался записать перекличку милых сплюшек, но все не представлялось возможности. Наконец собрался, дождался сумерек, повесил на плечо тяжелый магнитофон и отправился в лес.

Сплюшки распевали со всех сторон.

— Сплю, сплю — кричала одна.

— Сплю, сплю, — отвечала ей другая.

Но едва я приближался к одной из певуний, как она замолкала. Когда же у меня кончалось терпение и я подкрадывался к другой в надежде, что она не окажется такой же упрямой, то и та прекращала петь. Зато та, возле которой я попусту провел томительные и долгие минуты ожидания, снова заводила свои песенки. Так и бродил я без толку от одной совки к другой в темноте по лесу, натыкаясь на кусты и деревья.

Песен совок я не записал, но зато отгадал небольшой секрет их разговора. Каждая сплюшка, оказывается, обладала своей территорией, на которой распевала свои несложные песенки, и весь лес был поделен между ними на участки. Как я об этом догадался? Очень просто! Певунья старательно выводила мотив песенки обязательно выше или ниже тоном своих соседок, с которыми происходила перекличка, у каждой был свой особенный звуковой паспорт…

По Бартугаю можно ходить бесконечно, слушать лесные звуки, наблюдать за жизнью зверей, птиц, насекомых и изучать их. На каждом шагу здесь что-либо интересное, будто мудрая книга природы с многочисленными страницами природной летописи. Вот и сейчас у тихой протоки рядом со старым лавролистным тополем видна норка диаметром почти в два сантиметра. У входа в нее уселись муравьи черные лазиусы. Они поводят во все стороны усиками, ударяют брюшками о землю, постукивают друг друга головками. Какое-то событие встревожило маленький муравейник. Надо узнать, в чем дело. Вот в глубине хода мелькнула большая черная голова, блеснули прозрачные крылья Все стало понятным. Муравьи сегодня намерены распроститься со своими воспитанниками— крылатыми самками и самцами. Поэтому и вход в муравейник такой большой; дверь, через которую провожают крылатых братьев и сестер, должна быть широко раскрыта, хотя бы ради того, чтобы обладатели нежных, прозрачных крыльев их не помяли. Действительно, событие важное! Оно происходит только раз в году, обязательно в ясный, погожий день. Крылатым муравьям предстоит брачный полет, и масса врагов и неожиданностей ожидают их в пути.

Муравьи-охранники будто в раздумье: выпускать ли братьев и сестер на свободу? А в глубине темной норы сверкают прозрачные крылья. По небу же плывут облака.

Несколько неугомонных и суетливых муравьев продолжают расширять вход, отламывают кусочки земли, относят их в сторону. Но откуда-то появляются три деловитых муравья. Один хватает палочку, другой — соринку и волокут ко входу. А третий завладел кусочком легкого листочка и сразу закрыл им двери жилища. Еще несколько соринок — и входа не видно. Те, кто расширял вход, в смятении. Но что делать, коли сегодня нелетная погода и молодым «авиаторам» полагается сидеть дома.

На небе же облака все гуще и темнее. Вскоре они закрывают солнце. На тихий лес налетает ветер, старый лавролистный тополь раскачивает ветвями и шумит листьями Холодает. Потом вяло моросит мелкий дождик. Нет, не летать сегодня крылатым муравьям.

У фазанов сейчас трудное время: появились выводки, и у курочек много забот. Хрустнула ветка под чьими-то тяжелыми шагами, квохнула курочка, спрятались фазанята, прижались к земле, затаились. Но шаги ближе, совсем рядом, и, может быть, все обошлось бы благополучно, но птицы не выдержали, шумно взлетели и рассыпались во все стороны. А тяжелые шаги направились своим путем и вскоре затихли. Теперь обеспокоенная мать, описывая круги, тихо цокает, созывает молодь и, собрав всех до одного, осторожно ведет на кормные места, где много кобылок и кузнечиков.

Как и всегда, среди фазанов немало курочек-неудачниц. Кто-то разорил их гнезда. Но кто?