В пучине бренного мира. Японское искусство и его коллекционер Сергей Китаев - [49]
Далее, персонажи эти не гуляют на природе, а находятся в интерьере на фоне ширмы с изображением горы Фудзи. Иными словами, это визуальная мистификация, когда горожане развлекались, играя в живые картины при участии гейш. Судя по обилию шпилек в прическе, дама вполне может быть гейшей.
Но едва ли не самое интересное в этом суримоно – не графическая композиция, а стихотворение. Точнее, даже не само оно, довольно невыразительное, а то, что оно очень похоже на стихотворение с другого суримоно, описанного выше (художник Тоёхиро). Его автор – загадочный Номити Кисандзи, известный по трем-четырем суримоно, большей частью копиям конца XIX века.
Поэты шуточных игривых кёка нередко писали варианты стихотворений, различавшиеся двумя-тремя словами. Но заказывать на каждый вариант отдельное суримоно было довольно странно и нетипично. Да и дорого.
Еще более странным выглядит то, что одну картинку заказали среднему Тоёхиро, а другую – великому Хокусаю, уже тогда находившемуся в расцвете славы и мастерства. Зачем – неясно. Может быть, подпись Хокусая фальшивая. Весьма возможно, если учесть, что все известные экземпляры этого суримоно – перегравировки конца XIX века.
В продолжение странностей: прообраз этой картинки находится в Музее Университета штата Индиана[193]. Там она имеет несколько иную композицию, вытянутую по горизонтали. Понятно, что те, кто перерисовывал ее в конце XIX века для скупавших суримоно иностранцев, сделали формат, соответствующий почти квадратному сикиси, наиболее популярному для этого жанра. Кроме того, в старой картинке у правого персонажа в самом низу композиции нарисована большая рыба таи (морской окунь) – самая популярная иконографическая черта бога Эбису. При этом на веере у него есть только листья ириса, но ничего похожего на рыбу фугу, которую (в довольно худосочном виде) изобразили в перегравировке.
III-12А
Кацусика Хокусай
Три фигуры перед расписной ширмой. Национальный музей, Токио.
Katsushika Hokusai
Three Persons in front of the Screen. Surimono. Shikishiban. National Museum, Tokyo.
Но самое интересное – это текст. Точнее, не сам текст, дословно совпадающий с тем, что на фальшаке конца XIX века, а подпись. Автором стихотворения там значится Цуру-но Сатодзуми (鶴里住 – Живущий в Деревне Журавль). Чей это псевдоним, неясно; он нигде больше не фигурирует. Неясно и зачем в копиях конца XIX века понадобилось менять его имя на Кисандзи. Он мог бы быть некоей фигурой из окружения копировщиков, но недавно его имя обнаружилось на одном суримоно 1804 года, в альбоме, принадлежавшем в свое время Каванабэ Кёсаю и хранящемся в Британском музее. И хотя его идентификация с известным литератором Хосэйдо Кисандзи сомнительна (тот иначе подписывал свои стихи), похоже, что Номити Кисандзи все-таки существовал в начале XIX века. Будем надеяться, что при идущей в наши дни оцифровке фондов западных и японских музеев и увеличивающейся онлайн-доступности баз данных можно будет полнее выявить имена поэтов, заказывавших Хокусаю суримоно, и проследить, сколько таких имен (включая сомнительных “хокусаев”) было использовано предприимчивыми японскими дилерами, желавшими удовлетворить растущий спрос на старинные картинки.
13
Деревянная обувь (комагэта)
Wooden Footwear (Komageta) 駒下駄
Суримоно, сикисибан
Из серии суримоно “Цикл гравюр, посвященный лошадям”. 1822
From surimono series “Series of Woodcuts Dedicated to Horses” (馬盡 “Umazukushi”)
Цветная ксилография, серебрение, тиснение, позолота
Подпись: Фусэнкё Иицу хицу 不染居為一筆 (“Кисти Иицу из Некрасящей Мастерской”)
Каталог 2008, т. 1, № 414, инв. № А.19882
Воспроизведен отпечаток из: Музей Метрополитен, Нью-Йорк
Кацусика Хокусай
Katsushika Hokusai
葛飾北斎
1760–1849
Поэты:
Кёгэцутэй Махарэ
Ёмо Утагаки Магао
Это суримоно входило в уже упоминавшуюся серию из 33 листов, заказанную Хокусаю к новому году Лошади (1822) по заказу поэтической группы “Ёмогава”. Эмблема клуба – раскрытый веер – изображена в нижней части листа (даже два веера). Все композиции этой серии так или иначе (иногда весьма неявно) были связаны с темами нового года и лошадей. Название серии написано в правом верхнем углу, в верхней части картуша, в виде тыквы-горлянки. Название каждого листа – в нижней части, под двумя полосками. Тыква-горлянка имеет прямое отношение к теме лошади, поскольку, повторим, намекает на даосского бессмертного Тё̄каро̄, который умел уменьшать своего коня и помещать его в тыкву, носимую на поясе.
III-13
Сначала о стихах. Собственно, суримоно начинаются с них, а не с картинки. Первое, которое подписано поэтическим псевдонимом Студия Безумной Луны, начертано справа. Оно читается и переводится так:
Кёгэцутэй Махарэ
狂月亭真晴新玉の春にあふミの和合楽ふんでとめたる馬の書そめ
Аратама – это макура котоба (т. е. поэтический троп – постоянный эпитет) к понятию “новый год”. Афуми – архаическое произношение провинции О̄ми. В стихотворении содержится аллюзия на обычай писать первые каллиграфические тексты (какидзомэ) в начале нового года (существовало выражение тэмпицу ваго̄раку – “радостная гармония небесных письмен”). Слово ваго̄раку встречается с середины XVII века, хоть и нечасто, в поэзии хайку.
