В преддверии глобальной катастрофы - [2]

– Да. Б-г миловал.

– На вас тут не надует? Чтобы вы не застудились из-за меня.

«Что-то слишком много заботы о моем здоровье, – подумал он. – Это не к добру. Очевидно предстоит крайне неприятный разговор».

– Я, знаете ли, вот о чем хотел с вами переговорить. Вы же знаете, когда возник вопрос о назначении заведующего кафедрой архитектуры, я поддержал вашу кандидатуру. «Как же, как же, – подумал он. – Ты сам организовывал всю эту травлю космополитов, ты обзывал меня беспаспортным бродягой и почему-то наймитом, ты требовал избавить институт от Штейнбергов и Каракисов с их прозападными двурушническими идеями. А сейчас наедине ты, оказывается, лучший друг». Так вот, к нам в партбюро поступили тревожные сигналы о том, что политико-воспитательная работа на вашей кафедре находится не на должном уровне.

– От кого поступили?

– Я вообще не обязан вам об этом говорить, но учитывая мое хорошее отношение к вам лично, скажу. От работников нашей ведущей кафедры – кафедры марксизма-ленинизма. «Довольно мутный адрес», – подумал он.

– И в чем же заключается наш низкий политико-воспитательный уровень?

– Дело в том, что у вас на кафедре нерегулярно проводятся политзанятия, что очень существенно в настоящий период, когда очень обострились противоречия, когда противостояние разных систем столкнулось, и постоянно выявляются двурушники, что работают на западные режимы. Сейчас главное – сознательность и дисциплина. Без них не может жить социализ и тем больше не построишь комуниз (эти слова он говорил почему-то без завершающего «м»). Вы же знаете, что только на Украине был арестован и обезврежен ни один десяток представителей образованных людей, сотрудничавших с американскими и израильскими спецслужбами. Империализ не дремлет. Озверевшие представители капиталистичного мира не могут простить нам наших успехов, особенно после войны. Так что вопросам политико-воспитательной работы, особенно среди вас – интеллигенции, партия уделяет сейчас очень много внимания. Недоработки в этой области сразу же дают о себе знать. Вот и на вашей кафедре тоже есть такие неприятности, на которые нам дают сигналы…

– Так. И в чем же они заключаются?

– Да все в том же, в низком уровне сознательности, и нет дисциплины как надо. Возьмем, например, ваш доцент Онащенко Василий Моисеевич. Его, как вы помните, судили у нас в зале за космополитические настроения, но обошлись с ним мягко – оставили в институте. И что же я теперь узнаю. Он грубо консультирует студентов, называет их жлобами. А ни для кого не секрет, и вы, я надеюсь, знаете, что среди них есть члены партии. Так что выходит – это он наших коммунистов называет жлобами? В этом еще неплохо было бы с ним разобраться. В общем мы поставили этот вопрос на партбюро, пока что в рабочем порядке, и решили направить к вам наших представителей для проверки политико-воспитательной работы и регулярных проведений политических занятий, проверки политических знаний личного состава кафедры. И что это на самом деле? Приказ есть приказ. Назначили занятия, пригласили лектора с кафедры марксизма, и не может быть никаких самоотводов. Если хотите, ознакомьтесь, как у нас на военной кафедре. Все посещают, никакие причины ни на кого не действуют. Так что вы подготовьтесь – скоро зайдут к вам проверяющие.

– И что же, собственно, я должен подготовить?

– А вы вот взяли бы – не поленились и зашли бы к нам на военную кафедру. У нас политико-воспитательная работа на очень высоком уровне. Политзанятия ведет полковник Бобылев. Он отличный специалист.

– А что он преподает?

– Он преподает уставы. Знаете ли он большой специалист по этому вопросу – шутка ли тридцать лет караульной службы.

– А, тогда другое дело! Постараюсь воспользоваться вашим советом. Спасибо.

– Или возьмем, к примеру, вашего лаборанта Михаила Наумовича. Пожилой человек, а тоже никакого понятия. Попросил его наш офицер на неделю эпидиоскоп показать новые виды вооружения, а он говорит: «Без письменного распоряжения Арбузова не дам. Вы нам, – говорит, – сорвете занятия по истории искусств». Что важнее? – спрашивается. Тот ему популярно объясняет, что он, наверное, забыл, что мы воспитываем офицеров, а он ему отвечает, что мы воспитываем архитекторов. Что это такое? Как это называется? Настоящая грубость по отношению к старшему составу. За это в армии наказывают. И вы поставьте ему на вид. В общем, готовьтесь. Сейчас, как вы видите, нет никакой кампании, но нам нужна общая сознательность и дисциплина. А космополитизм уже пора изжить, – добавил он ни к селу, ни к городу. – Подтягивайтесь.

В это время закончилась третья пара, и студенты повалили к раздевалке. Увидев его, они расступились (с тех пор как у него украли пальто на кафедре, он стал оставлять его в гардеробе).

На улице, несмотря на осенний антураж, ярко светило солнце. Скверики возле института были покрыты яркожелтыми листьями. На их фоне выделялись почерневшие почти голые деревья. Воробьи хлопотливо завершали свои осенние дела.

«Хорошая пора для этюдов», – подумал он. И действительно, у забора отделявшего табачную фабрику от института пристроился какой-то студент с планшетом в руках. Возле стены института собралась группа студентов-старшекурсников. Один из них – низенький и худенький, прислонил осенний этюд к стене, и они его энергично обсуждали. – «Знакомый студент, – вспомнил