В постели с Президентом - [84]

— Ого! — сказала Гвен. — Это как же?… Вы знакомы? Я думала…

— Он сказал мне, что он брокер, торгует бондами, — сказала Гейл. — Дайте мне бумажный мешок, чтоб я в него подышала.

— Ничего подобного я не говорил, — горячо возразил Лерой. — Я сказал, что у меня есть бонды. Личные. И сказал, наверное, что я рантье. Впрочем, не помню.

— Ах да? Рантье? И по-твоему я обязана знать, что это означает?

— Ты не слушала. Ты никогда не слушаешь. Представляешь, у нас было свидание, — объяснил Лерой, обращаясь к Гвен. — Ну, хорошо, у меня были свои цели, но я вел себя так, как будто это было настоящее свидание, да оно и было настоящее, в конце концов! Я купил суке уже не помню сколько стаканов вина, и она напихала себе полное пузо жратвы за мой счет, и единственная тема, которую мы весь вечер обсуждали была — она сама! Гейл Великолепная, Гейл Ранимая, Гейл Чувствительная. Вся вселенная крутилась вокруг нужд Гейл. Весь вечер. Если это не свидание, тогда я не знаю, что такое свидание.

— Где вы встретились? — спросила Гвен.

— Официально — в Перриз Делайтс. Неофициально, я наскочил на ее имя в одном из твоих досье.

— Каких досье?

— У нас на всех есть досье. Ты не знала? Как только человек рождается, его обмывают, после чего с него снимают мерку для будущего вживления скрытой камеры.

Они въехали в Мидтаунский Тоннелль. Гейл вырвало.

— Ну вот, — сказал Лерой. — Так и знал, нужно было ехать через мост. Я бы ее скинул в Восточную Реку.

Гейл водрузили в кресло напротив телевизора. Лерой и Гвен ушли в помещение, окрещенное Лероем «радиорубкой», бывший стенной шкаф, теперь спальня и комната аппаратуры. Три персональных компьютера стояли рядышком на прочном малых размеров письменном столе. Череда шкафов с ячейками помещалась напротив окна и сверкала таинственно. Камкордеры и микрофоны лежали повсюду.

— Кто-нибудь подумал бы, что ты продюсер рок-н-ролла, — заметил Лерой. — Представь себе, что я сейчас улыбаюсь.

Он сел на стул возле одного из шкафов, наклонив голову и глядя иронически на Гвен. Она села за письменный стол, положа ногу на ногу. По мере растягивания паузы, ощущение чрезвычайной срочности наполнило комнату.

— Так, значит, — сказал Лерой наконец. — У твоей сестры была привычка выходить в свет без сопровождения?

— Нет.

— А она вообще выходила в свет?

— Да.

— С кем, обычно?

— Она… В основном она ходила на частные вечеринки и обеды.

— Сейчас не до них. Фальшивые улыбки и экзотическая кухня никогда ни к чему осмысленному не приводят. Она ходила в бары, кино, театр и так далее?

— У них с Винсом был абонемент в оперу.

— Помимо этого?

— В бары она ходила. Иногда.

— С кем?

— Со мной.

— Подруги у нее были?

— Нет. Но были любовники. С ними она иногда тоже выходила.

— Нет, это нам не подходит, — сказал Лерой. — Значит, выходила с тобой. Берем это за точку отсчета. Часто выходили?

— Два раза в месяц.

— Разные бары?

— У нас был наш любимый. На Пятьдесят Шестой, у самой Пятой Авеню.

— Классное место?

— В общем, эксклюзивное, да.

— Типа клуба? Только для своих?

— Нет. Но, в общем, большинство посетителей — из нашего окружения.

— Влиятельные люди.

— Да.

— Понятно. Ты бы узнала кого-нибудь из посетителей?

— Думаю, да. Некоторых помню.

— Не нужно столько думать. От этого морщины на лбу. Ты не в школе, и это не экзамен.

Она закатила глаза.

— И это тоже. Не нужно. Когда ты закатываешь глаза, то выглядишь, как марсианка какая-то. Стало быть, нас интересуют посетители, не являющиеся завсегдатаями. Память на лица у тебя хорошая?

— Не жалуюсь.

— Ладно. Теперь показывай.

— Я не буду смотреть.

— Нормально. Смотреть буду я. А ты будешь сидеть у окна и дуться.

Гвен включила компьютер, нашла нужный диск в шкафу, и вставила его в драйв. Повоевав с программными опциями, она заставила наконец программу перекодировать два слоя защитного кода.

— У тебя они все в каталоге? — спросил он с комическим уважением.

— Да.

— История семьи, в прямом эфире.

— Не только.

Он стал смотреть. В какой-то момент он остановил кадр и послал его на принтер. Гвен подняла голову, когда услышала шуршание принтера.

— Мне нужен карандаш и корректор, — сказал Лерой.

Она дала ему требуемое. Он быстро нанес несколько линий карандашом на распечатку, что-то замазал, снова заштриховал. Через несколько минут он поднял получившийся ретушированный портрет и подержал в вытянутой руке, критически разглядывая, перед тем, как привлечь к нему внимание Гвен.

— Ты знакома с этим человеком?

У Гвен перехватило дыхание.

— Как ты это сделал?

— Просто. Поменял слега брови, убрал парик, и утончил нос. Наверное, он что-то вложил в нос, вату, бумажные распорки — не знаю. Если не ошибаюсь, в нем шесть футов роста. Он стройный, ему лет тридцать пять… Есть геморрой…

— В баре, — сказала Гвен. — Я видела его в баре. Он с Илэйн обменялся парой слов.

— Как он звучал? Что за голос, что за произношение?

— Лонгайлендский акцент и манеры. Вроде бы.

— Хамское мещанское самодовольство, но предполагается, что это вежливость, — сказал Лерой.

— Похоже.

— Подделка.

— Что?

— Он делался… Не важно. Ты уверена, что помнишь его?

— Да. Глаза. Разрез глаз. Ноздри. Губы. Но в основном глаза.

— Посмотри на мои, — сухо сказал Лерой.