В понедельник дела не делаются - [197]
Когда Маштаков закруглил сюжет хлесткой матерной фразой, Саша покачал головой:
– Да-а-а, сроду раньше по таким статьям милиционеров не сажали! Тем более опера, офицера! И за кого, спрашивается? За Рога?! Это ж профессиональный преступник! Гангстер!
– Мафия, ети ее в форсунку!
– Ну что-о могу сказать… У меня только одно объяснение случившемуся. Новый прокурор не разобрался в ситуации в городе. Пытается… э-э-э… поставить себя перед милицией. Показать кто в доме хозяин… Что перед законом все как бы равны, – загибая пальцы, Веткин пытался объяснить поступки своего руководителя.
Получалось, что он отмазывает Треля, причем достаточно неубедительно.
Маштаков осклабился злорадно:
– Саша, карась ты, идеалист! В этой самой, как его… в сметане зажаренный! Во всем он прекрасно разобрался! С первых дней! Это засланный казачок! Экземпляр нами с тобой доселе невиданный. «Прокурорус коррумпилиус»!
– Ну ты знаешь мои принципы, я о людях всегда хорошо думаю… – Веткин взял с плиты кастрюлю, наклонив ее, перекатил в блюдо на столе несколько рассыпчатых картофелин.
– А надо объективно думать! Те сколько годков, друг мой лепший? Семнадцать или сороковник скоро сравняется?! – Миха сузил глаза.
– Чего ты на меня-то наезжаешь? Я, что ли, Трель тебе? Как ты сказал? «Коррумпирус» я тебе, что ли?!
– Да ла-адно, Сань, не серчай на меня! – Маштаков обнял приятеля за литое плечо, припал к нему. – С кем мне поговорить по душам как не с тобой? С Кораблёвым пытался на эту тему потележить… Ты знаешь, не получилось, выскользнул он, как уж между вилами… Как он обернулся! Чё с ним такое?!
– Замом захотелось ему стать, вот чего такое! – Веткин взял в руки бутылку, в которой содержимого оставалось меньше трети, свернул пробку.
– Во как! Вот где, оказывается, собака порылась! А мне он, гад, не подтвердил на прямой вопрос за свое «замство»… во-о-о!
– Далеко пойдет Санёк, если не споткнется! – Веткин в обе рюмки налил по золотистый ободок. – Ну давай, прошла пора вступлений и прелюдий!
– Постой, Сань, постой! А Петровича тогда куда девают? Или второго «зама» вводят? – Миха будто забыл, что в кадровых пертурбациях прокуратуры он давно как бы посторонний.
– Петрович в область уходит… В УСО[145], старшим прокурором отдела… Не знаю уж как сие расценивать? Повышение? Понижение?! Ну давай, не морозь… Успеем еще побазарить…
Веткин проглотил злое содержимое стеклянной посудинки, помотал головой, глаза выпучив. В спутанной бороде его желтел застрявший кусочек капусты.
Маштаков последовал его примеру. После принятого оперу сделалось совсем жарко, даже испарина пробила. Через голову стащил он с себя кофту, остался в линялой десантной майке. С левого плеча его скалилась наколотая в армии синяя картинка.
Оборотень – полуволк, получеловек. Осью симметрии между двумя личинами служил обоюдоострый кинжал с четко прорисованным кровостоком.
«Человек человеку – волк!» – гласила стилизованная надпись под татуировкой.
Приятели закусывали какое-то время молча. Саша Веткин яростно дробил зубами пустотелую трубчатую кость, высасывал из нее мозг.
А Миха, распаленный сорокоградусной и уже воспринимающий происходящее неадекватно, заводил себя.
«Бежит Коваленко из Острога, как крыса! Корабль еще, это самое, не тонет, а он драпает уже, торопится! Втянул меня в блудную, провокатор рыжий, и бежит! А где видеозапись, Виктор Петрович, с тайной вечери Треля с Клычом? Да ты не слил ли меня, случаем, рыжая морда, Трелю? Че делать-то теперь?
Чего-то надо делать?! Смотреть, что ли, как они банкуют?! Нашему руководству они не по зубам! Не-е-е! Пальцем никто не шевельнет! А Птицын если? Не зна-аю… К «фээсбэшникам» разве бежать за защитой? Ха, кто я им такой есть?! Объект для вербовки, не больше!»
Маштаков балансировал на тончайшей грани того состояния опьянения, когда теряется контроль за языком. Когда он в поганую метлу превращается. В соответствии с тем, как утрачивается количественный контроль за вливаемым в организм алкоголем. Язык у Михи свербел нестерпимо. Опер физиологически чувствовал, как сейчас из него потоком хлынут наружу секреты секретные.
Но Саша нечаянно сбил его с замысла. Саша принес в кухню двухкассетный черный «Панасоник». В дверях он стукнул его пластмассовым корпусом об косяк, внимания, впрочем, такой невзрачной мелочи не придал. Одной рукой Веткин прижимал к животу груду компакт-кассет, – в коробочках и просто так.
Утвердив магнитофон на столе, он врубил старого доброго Розенбаума. Альбом восемьдесят первого года, «Памяти Аркадия Северного»…
Из отстегнутых динамиков Александр Яковлевич Розенбаум задушевным хрипатым голосом устало сетовал под аккомпанемент братьев Жемчужных. Аранжировка была незатейливой, но симпатичной… Клавишные, скрипочка, банджо бодренько бренчало… Полупрофессионализм альбома, подпольно записанного в кустарных условиях домашней студии, с лихвой компенсировался качеством песен, среди которых, – друзья готовы были с любым несогласным зарубиться – ни единой проходной не имелось.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
… напасть эта не миновала и областной центр Донское на юго-востоке российского Черноземья. Даже люди, не слишком склонные к суевериям, усматривали в трех девятках в конце числа этого года перевернутое «число Зверя» — ну, а отсюда и все катаклизмы. Сначала стали появляться трупы кошек. Не просто трупы. Лапы кошек были прибиты гвоздями к крестам, глаза выколоты — очевидно, еще до убийства, а горло им перерезали наверняка в последнюю очередь, о чем свидетельствовали потеки крови на брюшке. Потом появился труп человеческий, с многочисленными ножевыми ранениями.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
"Закон триады" продолжает серию романов о независимом и решительном инспекторе Чэне.Вместе с детективом американской полиции Кэтрин Рон он расследует исчезновение Вэнь Липин, муж которой находится в США. Связанный с китайской мафией, он является важной фигурой в деле о незаконной иммиграции, которым занимается американское правосудие. Сумеет ли Чэнь и его американская коллега опередить бандитов триады, которые охотятся за Вэнь?
