В понедельник дела не делаются - [179]

Тем не менее, Комаров с Асмоловым всю вторую половину дня трепали Гороха, нагоняли на него жути. Каждые полчаса ослабляли затянутые на запястьях жулика наручники. Чтобы дать крови прилить к кистям, чтобы не омертвели. Два раза Горох падал – с понтом терял сознание. Тогда в лицо ему прыскали водой из пластиковой «полторашки».

– Косишь, падла? Чё ты, сутки, что ли, простоял без передыху?! Стоять!

Выяснили, что алиби у Гороха на момент разбоя не водилось и в помине. Горох божился, что не знает, где сейчас находятся Молотков и остальная братва. Причастность свою к этому преступлению он, разумеется, отрицал.

Титов с Маштаковым на машине «розыска» с Палычем покатили по известным адресам бандитских родственников и подруг. Теперь можно было действовать в открытую, не таясь. Эта акция, кроме надежды подцепить кого-нибудь на дурака, имела ещё одну цель – пустить круги, нехай от стенок отражаются. Информация, может, какая среди судимых пойдёт.

В областное управление Птицын отправил младшего опера на электричке. Чтобы отдал на химическую экспертизу изъятые у Горошко шприц с содержимым и пакет с сухой травой, предположительно, маковой соломой.

Сам Давыдов два часа просидел в аналитической группе, где аккумулировалась информация по похищенному имуществу.

Вместе с секретчицей Ларисой он несколько раз пролистал все журналы, не доверяя отрицательному ответу, выданному компьютером.

Телевизора «Сони» с нужным номером в милицейских учётах не сыскалось.

В восемнадцать пятнадцать следователь Самандаров задержал Горошко в порядке статьи 122 УПК РСФСР по подозрению в групповом вооруженном разбое. От защитника Горох отказался.

Чтобы путного кого нанять, бабла у него не было, а бесплатный адвокат работать не будет.

«И то хорошо, – отметил Самандаров, – Хоть адвокат па-скудить не будет эти трое суток».

25

После того как милиционеры ППС на привокзальной площади в баре «Арзу» задержали объявленного в федеральный розыск Фадеева, ситуация по уголовному делу запуталась ещё туже.

Вася Максимов, недавно аттестованный прокурорский следователь со стажем работы в один год, предъявив убийце дежурное обвинение, растерялся.

С трудом подведенные под общий (довольно правдоподобный знаменатель), обстоятельства происшедшего затрещали под напором новых противоречий.

Фадей, не журясь, организатором и наиболее активным участником убийства плечевой делал Вову Петрова, своего недавнего корешка. Дескать, тот по пьянке начал валтузить Вику, а потом, войдя в раж, и Ольку. Повалил бабу на пол, схватил ремень, накинул петлю вокруг шеи и ну душить. Потом один конец ремня протянул Фадею: «тяни». Ну Виталька и потянул с дури, не понимая с пьяных глаз что почём. Врубился да поздно было – Олька не дышала. Одежду, вещи и документы в печке жгла Вика. Это она, мурая[137], придумала следы преступления уничтожить. Труп на задах закапывали вместе с Петровым. «А вот одёжу никакую Вика не стирала. Чего не было, гражданин следователь, того не было! Хоть на куски режьте!»

Ладно хоть приобретение ружья Фадеев признавал.

В общем, он руководствовался благородным принципом: сам погибай, а товарища выручай. От большого ума в лёгкую брал на себя убийство группой лиц, но и Петрова при этом за собой под лёд тащил хватко.

Показания Фадеева перемешали пасьянс, разложенный следствием.

С одной стороны появилось недостающее звено, без которого знающие люди Максимову сулили большие проблемы.

Он уже смирился с мыслью, что Фадеева долго не поймают, и в суд дело придётся направлять в усечённом виде. На Петрова и на пристёгнутого к нему охотничьим ружьем Козлова по «триста шестнадцатой» и по «двести двадцать второй» статьям. То бишь за укрывательство и за незаконное хранение огнестрельного оружия.

Когда Максимов советовался со старшими товарищами, чем ему грозит отсутствие центрального фигуранта, те отвечали по-разному.

Склонный к менторству Борис Сергеевич Винниченко, польщенный редкому случаю, когда к нему обратились за советом, отвечал пространно:

– Понима-аешь, Ва-аськ, по-моему, пленум Верховного Суда был по такому вопросу. Что нельзя судить за укрывательство без основного преступления. Вроде как принадлежность без вещи получается, ёлки-палки…

Но Кораблёв Саша категорично перебил нытика Винниченко:

– Ну чего ты парню руки отбиваешь?! Пле-энум! Если ссылаешься, покажи конкретно, где написано! У него – два прямых очевидца убийства, косвенных – несколько, труп в наличии.

Чего еще надо?!

Энергичный и фартовый Кораблёв внушал Максимову больше доверия, чем Винниченко, которому постоянно доставалось от начальства. И это несмотря на то, что Борис Сергеевич имел куда больший стаж следственной работы, чем Кораблёв.

Теперь, когда Фадеев дал свои «чистосердечные» показания, выходило, что дело надо направлять в облсуд. За год работы у Максимова в производстве не было дел областной подсудности, но он видел со стороны, как маялись Кораблёв и Винниченко, сдавая дела подобной категории. Обвинительные заключения по ним утверждались заместителем прокурора области.

Запросы областного суда по качеству расследования разнились с требованиями обычного районного суда как небо и земля.