В полночь упадет звезда - [91]

К князю приблизился Благодан, тоже верхом.

– Я отроков опросил – входной след есть, а выходного нет. Там он, голубчик! – Благодан показал плетью на участок густого леса. – С ночи там залег.

Когда лось ложится среди заснеженных кустов, его можно не заметить даже с очень близкого расстояния – так хорошо сливаются со стволами и ветками его бурая шкура и рога.

Часть ловцов Олег послал на луг между леском и рекой, на случай если зверь кинется туда. Но основная часть, в том числе сами Олег и Семигость, разместилась на лядине с запада, между этим леском и более крупным участком леса, где зверь наверняка будет искать спасения. Кусты и мелкие деревца на лядине скрыли ловцов, но зверь, когда выйдет из чащи, будет им хорошо виден.

Семигость кивнул, и Благодан затрубил в рог, давая знать загонщикам, что ловцы на месте.

– Ты отойди подальше, вон туда! – Олег показал Брюнхильд на самый дальний край лядины. – Тебе и оттуда будет видно.

– Хорошо, – ответила она и покорно поехала куда сказали, провожаемая Бокошем и Горыней.

Для Брюнхильд было лучше поскорее убраться с глаз – так будет легче исчезнуть, когда придет время.

– Я за кустами буду! – крикнула она отцу, когда их разделяло уже шагов двадцать. – Бокош и Горыня со мной!

На ее голос обернулись все, кто был на поляне – теперь все знают, что Олегова дочь намерена спрятаться, и не удивятся, что ее не видно.

Уже долетал издали знакомый шум – лай собак, стук палок по деревьям, голоса загонщиков – за обязанность кричать их называли «кличане». Медленно продвигаясь вперед с восточной стороны, они вынуждали лося подняться с лежки и двигаться прочь от шума, на запад, прямо на ловцов.

Брюнхильд выбрала место за густыми кустами – сама почти скрывшись от глаз, наблюдала, что делается на прогалине. Наверное, тем, кому издали слегка видно пятно ее золотистой кобылы среди зарослей, она напоминает солнце, запутавшееся в ветвях, подумала Горыня. У нее с утра на душе было смутно: все-таки они ввязались в весьма опасную затею. Даже если та ведьмарка не причинит Брюнхильд вреда и у Благодана нет никаких нехороших замыслов, им следует опасаться Олега. Проведай князь, что его дочь затеяла такой поход, а Горыня ее покрывает – ей грозит узнать, каков ласковый князь Олег бывает в гневе…

Шум загона приближался. Сам Олег спешился и держал наготове лук. Справа от него стояли бережатые, с луками и рогатинами. Горыня тоже сошла с седла, чтобы зря не утомлять ни себя, ни лошадь. Вооруженные ловцы растянулись вдоль прогалины – не знаешь ведь, где именно лось покажется из зарослей. Десятки глаз напряженно вглядывались в путаницу стволов и ветвей, каждый надеялся первым увидеть горбатую морду, костяной куст рогов над нею, могучее бурое тело…

Но местный леший, видно, решил посмеяться над киевским князем – выкинул шутку, какой никто не ожидал. В зарослях вдруг мелькнуло движение, и на прогалину вылетело нечто бурое, но куда меньше лося. Из леска выскочил весьма внушительный кабан и помчался прямо на ловцов. Снег доходил ему до боков, но не мешал передвигаться; кабан делал быстрые прыжки, мотая огромной тяжелой головой – так и казалось, что она сейчас перевесит туловище, – и взмахивая хвостом над снегами.

Зверя увидели; поднялся крик, свист. Полетели стрелы, кто-то из Семигостевых людей, к кому кабан был ближе, устремился ему наперерез с рогатиной. Но не успели ловцы опомниться, как под ветвями замелькали новые бурые туши. Кабанов в леске оказалось целое стадо – и взрослые, и сеголетки, и поросята. Вслед за своим вожаком-свиньей они бежали через прогалину, ища спасения в лесу; более мелких и не видно было из-под снега, и только белый бурун давал знать об их передвижении.

На прогалине поднялась неразбериха. Свиньи и поросята бежали врассыпную; ловцы, на миг было замершие от неожиданности, рванулись к ним – кто с рогатиной, кто пуская стрелы на бегу, кто пытаясь зарубить близко пробегающего зверя секирой. Крик и шум взлетели до самого неба.

Крупная свинья вырвалась из-за куста прямо перед Горыней. На пути у нее оказалась Брюнхильд верхом; ее кобыла испугалась, так что всадница не сразу смогла с нею справиться; кабан несся прямо на нее. Горыня мигом вспотела: ударом клыков кабан легко распорет брюхо лошади, а убраться с его дороги Брюнхильд не успевала. На ходу выхватывая из ножен свой угорский меч, Горыня шагнула вперед. Когда свинья оказалась перед нею, со всей силы рубанула по хребту.

На снег брызнула кровь; свинья завизжала и припала к земле – у нее отказали задние ноги. Горыня примерилась и расчетливо уколола под лопатку – одно из немногих мест, где можно нанести кабану смертельную рану.

Визг прекратился, свинья ткнулась клыкастым рылом в снег. Надо было радоваться добыче, но Горыню пробил холодный пот. Добралась бы эта хрюшка до Брюнхильд – сгубила бы лошадь, повредила бы ногу княжеской дочери, а упади та вместе с лошадью – могла бы совсем убить. А кто был бы виноват?

Тяжело дыша, дрожащими руками Горыня вытерла клинок и огляделась – нет ли еще кого? Совсем рядом за кустами продолжалась погоня и схватки: раздавался крик, визг, шум беготни. Свиней в леске оказалось множество – десятка два. Часть из них перекололи и подстрелили на прогалине, но не менее половины прорвались через цепь и ушли в лес – здоровые и раненые. Но и раненый кабан может далеко уйти – жир быстро закрывает его раны, не давая крови вытекать. Ловцы, верхом и пешком, ломились в лес, преследуя дичь.