В полночь упадет звезда - [90]

– Приведешь ее сюда? – прошептала Брюнхильд. – Завтра?

Она была так близко, что Благодан ощущал запах меха ее шубки. Еще бы не высилась рядом ее волотка-бережатая, дева-гора с пронзительным взглядом и руками, как у мужика!

– Преогромного лося весняки видели! – донесся до них голос кого-то из здешних, стоявшего перед Семигостем и Олегом. Это вернулись ловцы, которых боярин еще с утра посылал поискать дичь для князя. – Громадина! Рога – во! Прямо в том леске, что возле Кованцовой лядины, помнишь, такой небольшой?

– Завтра отцы на лов собираются, – взглянув туда, так же шепотом напомнил Благодан. Этот доверительный шепот, тайный сговор с Брюнхильд сам наполнял его восторгом и вожделением, как будто они уже сговаривались о женитьбе украдом. – Ты не поедешь с ними?

Он еще до похода не раз видал, как Брюнхильд сама пускает сокола или стреляет зайца с седла, а своих ловчих она и в этот раз взяла с собой.

– Ах да, княжий лов же завтра! – вспомнила Брюнхильд. – Может, мне больной сказаться?

– Отца обеспокоишь и нас всех подведешь, – напомнила Горыня. – Скажет, не уследили мы.

– Поезжай с князем, а как будем в лесу, мы с тобой от дружины отстанем, и я тебя к Мечтане проведу, – жарко прошептал Благодан. – Тут и шести верст не будет, верхом вмиг доберемся. А Кованцова лядина в ту сторону как раз.

В нем кипело ликование – Мечтана велела раздобыть лишь волосок, а получит саму Стоиславу! Уж она-то сумеет взять нужный ей волос, а нет – снимет след на дворе. Дело было почти слажено, Благодан чувствовал себя почти так, как будто сидел на деже перед печью и Брюнхильд вели, чтобы усадить к нему на колени и покрыть рушником, соединяя их судьбы до крады погребальной. Ее веселый, манящий взгляд подкреплял его надежды. От жара в крови шумело в ушах, голова пылала. Вот так это происходит – когда могучая сила из-под бела-горюча-камня изливается потоком и несет тебя к исполнению самых смелых желаний! Будто всевед-траву обувью случайно зацепил.

– Ну так я на тебя надеюсь! – шепнула Брюнхильд и убежала к отцу, ждущему ее возле двери обчины.

Благодан остался во дворе. Сняв шапку, подставил лицо под мелкий падающий снег. Казалось, снежинки, садясь на его лоб, испаряются с шипением, как на раскаленном железе. Вот это сила! В один день Мечтана почти заставила Олегову дочь покинуть отца и мать и следовать за ним. Правы сестры – эта женщина вышла из Сумежья.

Глава 3

Княжий лов был непременной частью гощения – в нем князь и утверждал свои властные права на землю и ее богатства, и снабжал дружину пищей на время пути. Как обычно, Семигостевы отроки еще вчера побывали в лесу и отследили, где можно найти дичь. Помогал и снегопад – на свежем снегу все следы были хорошо видны. На такую охоту собирались большой толпой: и княжья дружина, и мужчины из местных во главе с самим боярином.

На другой день после пира в обчине часть ловцов ушла совсем рано, еще в темноте – местные загонщики и княжьи гриди, которые должны были занять места на выходе дичи. Когда рассвело, в путь пустились и старшие – Олег с дочерью, Семигость с родичами. Предполагалось брать крупную дичь, поэтому ловчих соколов с собой не взяли, и Брюнхильд, кроме Горыни, сопровождал только Бокош, ее угр-конюший. Они ехали позади Олега и Семигостя; их окружали княжьи телохранители и прочие гриди. Брюнхильд украдкой огляделась, но Благодана нигде не заметила; Горыня, поймав ее взгляд, подмигнула куда-то назад. Она с высоты своего роста разглядела Благодана среди его родичей, но он благоразумно старался к Брюнхильд не приближаться и не привлекать внимания. У Брюнхильд висел на седле лук и тул со стрелами, а на всякий случай пара сулиц, но сегодня ей не предстояло поражать добычу собственной рукой – схватиться с лосем или вепрем бывает опасно даже для мужчины, и Олеговы телохранители знали, что обязаны оберегать княжескую дочь, если такие звери окажутся слишком близко. Горыня, не зная, с чем придется столкнуться, взяла почти все свое оружие: и лук, и каменный кистень, и даже угорский однолезвийный меч, полученный от Амунда.

Брюнхильд была оживлена и весела, как всегда в дни ловов: ей нравилось кататься по лесу вместе с отцом и его дружиной, нравилось воодушевление, охотничий раж, охватывавший всех вокруг, схватка с добычей, а потом возбужденные разговоры на пиру, похвальба и насмешки. И особенно нравились ей изумленные и восторженные взгляды со всех сторон. Она гордилась тем, как ловко сидит в седле в своем наряде знатной угорской всадницы, не стеснявшем движений, как уверенно управляет своей золотистой кобылой, как сверкает на зимнем солнце позолоченная отделка узды и седла. Иной житель лесной чащи, не привыкший, что девы бывают такими, подумал бы, что богиня Солонь сошла на землю.

Ехали на запад, вдоль Припяти. Семигость привел знатных гостей к нужному месту – узкой поляне неподалеку от реки. По берегу тянулась луговина, сейчас скрытая под снегом, шагов через пятьдесят лежал небольшой лесок. В этот лесок и уводил следы крупного лося, замеченные отроками еще вчера.

– Хорошо, ночью снег шел, – сказал Семигость, когда дружина встала. – Все свежие следы видать.