В полдень, на Белых прудах - [74]

— Так, так, — не стал отрицать Гнездилов. — Однако вопрос по Юрковой могиле обсудим без вас. У меня все. Время, отведенное для приема, к сожалению, истекло. Всего вам доброго… э-ээ… э-э-э…

— Михаил Степанович Прокин.

— Всего вам доброго, Михаил Степанович Прокин.

Из райкома Прокин вышел расстроенный и утомленный. Складывалось впечатление, будто он пахал на тракторе целые сутки и только что освободился. Он вышел и немного постоял, как бы отдыхая. Когда стоял, обратил внимание: окно Гнездилова осталось распахнутым. Да, что-то в этом виделось мистическое.

Вскоре Прокин двинулся. По пути встретилась чайная. Он зашел в нее, занял очередь. Дождавшись ее, взял первое, второе и третье, оплатил и сел за стол. Когда садился, ему показалось, что сосед его, сидящий рядом, один из тех, кого он видел в приемной Гнездилова, когда ему стало вдруг плохо. Прокин поднял глаза, посмотрел на этого человека и вздрогнул: нет, ему не показалось, это действительно был он.

— Простите, — обратился к нему Прокин, — вы сейчас, вернее, примерно полчаса назад, вышли из кабинета второго секретаря райкома партии, так? От товарища Гнездилова, верно?

Тот сначала удивленно посмотрел на него, затем, опустив голову, ответил:

— Вы, наверное, меня с кем-то путаете.

— Извините, — сказал Прокин.

Он было принялся за еду, но пища не шла в желудок, стояла комом. Прокин еще немного посидел и вышел. Но идти на вокзал, откуда отправлялся автобус на Кирпили, не спешил — он все же решил дождаться соседа по столу и еще раз с ним поговорить, находился тот в райкоме или нет. Он его ждал десять, двадцать минут, полчаса — человека того не было. И Прокину снова сделалось плохо. Не потерять бы сознания, подумалось ему. И все же он взял себя в руки и еще подождал минут двадцать. Однако опять безрезультатно. Но азарт есть азарт. И Прокин уже не удержался, чтобы убедиться, он вернулся в чайную. Увы, там соседа по столу не было. Нет, и вправду мистика!

Из чайной Прокин едва вышел, ноги почти не держали его. Вблизи стояла лавочка. Он подошел к ней и с трудом опустился. И только Прокин это сделал, тут как тут перед ним возник образ Тамахи Еламовой. Он еще покачал головой, мол, сгинь видение, но образ Тамахи не исчезал.

«Михаил?» — подала голос девушка.

«Михаил».

«Ты помнишь, Михаил как ты меня?.. Я не давалась, я криком кричала…»

«Но ведь я уже… Тамаха! Что тебе от меня еще надо? Скажи! Скажи!»

Кто-то из прохожих подошел к нему:

«Товарищ, вам плохо?»

Прокин махнул зло: мол, проходите, не мешайте — он сейчас занят.

«Скажи! Скажи! — продолжал выкрикивать Прокин. — Почему ты молчишь?»

Только что Тамаха Еламова была здесь — и вот ее уже нет. Куда она делась? Чего приходила?

Прокин поднялся. Сделал движение — идти может. Ну и слава богу.

На автостанции ждал долго автобуса. Он уже ругал себя, что у Каширина не попросил машину. Съездил бы в район на машине.

Дома жена посадила за стол. Но есть ему не хотелось.

— Что с тобой нынче, Миша? — спросила она.

— Со мной? Ничего. — Но, подумав, Прокин все же сознался: — Чего-то голова у меня, ну…

— Ты что, Миша, выпил? — предположила жена.

— Ты же знаешь — я после инфаркта…

— Ах да, — вспомнила жена. — Извини.

Прокин посидел молча.

— Ну ты будешь есть или нет? — еще раз спросила его жена. — А то я уберу.

— Убирай.

Жена принялась убирать со стола.

Прокин подождал, когда она закончит, и сообщил:

— Знаешь, я видел сегодня ангелоидов!

— Ангелоидов? Каких ангелоидов?

— Ну… понимаешь, такие люди.

— Какие? — Жена слегка испуганно посмотрела на мужа: что с ним, о каких ангелоидах он ведет речь?

— Простые, как и все. Но…

— Миша! Миша! Да ты, наверное, болен!

— Нет, я здоров.

— Нет, ты болен! — настаивала жена. — Ты ляг сейчас же в постель и поспи. Утром тебе будет легче, ты забудешь про всех ангелоидов, или как их там. Ляг, Миша, поспи.

Прокин еще посидел.

— И все же я не болен, я здоров.

— Хорошо, хорошо, Миша, — соглашалась уже жена, — ты не болен, ты здоров, но все же, я прошу тебя, ляг, ты нынче очень устал, ты похоже, переработался.

На этот раз Прокин согласился.

Он пошел и, раздевшись, лег. В полночь жена вдруг обнаружила, что ее муж мертв.

Глава четырнадцатая

Рано утром у Каширина зазвонил телефон.

Он поднял трубку:

— Председатель колхоза слушает. — Каширин уже знал: звонил первый.

— Сомов тебя тревожит, Афанасий Львович. Как дела?

— Плохо. Несчастье у нас.

— Что такое?

— Ночью скоропостижно умер Прокин.

— Прокин… Прокин…

— Наш председатель сельского Совета.

— А-а, фу ты! Извини, не сообразил сразу. — Сомов помолчал. — Примите соболезнования.

— Спасибо.

— Когда похороны?

— Жена говорит, завтра.

— Завтра? — Сомов, похоже, что-то прикидывал. — Вот черт, в области актив, мне велено там быть. Но я еще, возможно, отпрошусь. Надо человека провести в последний путь.

Каширин согласно поддакнул в трубку.

— Я чего позвонил, — заговорил снова Сомов. — Ты там, слышал, разворачиваешь строительство кирпичного завода, так?

— Да.

В трубке помолчали.

— Ты, Афанасий Львович, с этим делом пока повремени, хорошо?

— Что значит — повремени? — В голосе Каширина пробивались металлические нотки. — И вообще…

— Успокойся, успокойся, Афанасий Львович. Давай, наверное, так договоримся: я к вам приеду и на месте разберусь.