В полдень, на Белых прудах - [35]

— Кхе-кхе. А если что… и выпьем, — добавил дед Матвей и достал из сумочки бутылку с водкой: — Магазинная.

— Это же по какому такому случаю, а? — полюбопытствовала тетка Ульяна.

— Было бы желание, а случай всегда найдется.

— И все-таки?

Дед Матвей переглянулся с женой:

— Говорить?

— Что ж ты пришел сюда, коль не решаешься говорить. Тоже мне, муж! — выразила неудовольствие жена.

И дед Матвей объяснил: круглая дата у них, в этот день они поженились.

— О-ой, — вскрикнула тетка Ульяна, — событие-то, событие у вас какое! О-ой, да я вас поздравляю! — Она подошла к Анисье Петровне, обняла ее и три раза поцеловала, потом деда Матвея. — И в самом деле, праздник у вас большой!

После этого тетка Ульяна забегала, зашевелилась. Ванька тоже поздравил деда Матвея и Анисью Петровну с их круглой датой.

— Проходите и присаживайтесь, — пригласил он затем гостей, — сейчас теть Уля нам все организует.

Дед Матвей и Анисья Петровна расположились у стола.

— Кхе-кхе. Ну как, отогрел теплицы?

— Отогрел, отогрел, Матвей Егорович.

— Нравится работа или нет?

— Спасибо.

— А я, — пожаловался дед Матвей, — вчера на диване отлеживался, уморил ты меня, сил моих просто не было.

— Ну да, — тотчас поддакнула Анисья Петровна. — Кулем свалился и лежит. Я уж начала пугаться: не помирать ли старик вздумал? Но к вечеру, слава богу, отошел.

— Оно бы сено только, а то и мусор еще. И все в один раз.

— Спешил, спешил, Матвей Егорович, решил одним махом, чтоб не заниматься потом. Потом, сами понимаете, работа.

— Это точно. — И дед Матвей снова про совхоз: — Фильку Ненашева видел?

— Видел.

— Говорил с ним?

— Говорил. Он меня инструктировал, как чего делать. Как, к примеру, температуру в теплицах держать.

— Филька это умеет.

Разговор их прервала Анисья Петровна!

— Во-о, собрались, сразу про работу. Ну пошли мужики: про баб да про дела, больше им не о чем языки чесать!

— Как не о чем, как не о чем? — услышав, подала голос тетка Ульяна. — А о вине, а о выпивке, кто сколь вылакает, разве об этом речь не ведут?

— Во-о, еще об этом, — согласно кивнула Анисья Петровна. Она приподнялась. — Давай помогу, — предложила свои услуги Ульяне, — где чего у тебя?

Но та решительно запротестовала:

— Нет-нет, я сама.

Ваньку она тут же отправила в погреб за солеными огурцами и помидорами — пусть быстро принесет.

Через полчаса они уже сидели за столом. За столом затеяли спор — дед Матвей и тетка Ульяна. Последняя подчеркнула: деду Матвею крупно повезло, что ему досталась такая жена, без нее бы уж давно он, наверное, не жил, а тот возразил: неправда, это ей, жене его, достался хороший муж, то есть он, дед Матвей, вот она бы без него точно пропала.

Ванька слушал их и улыбался — о чем разговор, раз муж и жена живут вместе, думал он, значит, обоим хорошо, не любили бы друг друга — давно бы разбежались, разошлись, ни одного бы дня не терпели. А так рядышком, как голубь с голубкой, вот чем надо гордиться!

Когда дед Матвей и тетка Ульяна спорили, Анисья Петровна слушала молча, а то вдруг заговорила и она: чего это их совместной жизни кто-то дает оценку, тут она свое слово должна сказать, как ей жилось-былось с мужем, счастлива или же, наоборот, несчастлива с ним была.

— Ну вот что, — оживилась Анисья Петровна, — теперь послушайте, что скажу я.

— Кхе-кхе, кхе-кхе, — запокашливал сразу дед Матвей, — все, замолола мельница, что было и чего не было, все поднимет на поверхность, ей лишь позволь. Кхе-кхе, — и посмотрел обнадеживающе на Ваньку: пусть перебьет, придумает чего-нибудь, а не даст жене его говорить, надолго это. Но тот и ухом не повел, приготовился слушать Анисью Петровну.

Дед Матвей отчаянно махнул: э-э, пусть балаболит, тут уж ничего не поделать, тем более, повод уважительный, как в таком случае отказать женщине?

Анисья Петровна задумалась на мгновение:

— Да, много разного в жизни было, попоездили, поколесили с Матюшей моим.

— Кхе-кхе. Потому и колесили, что ты меня подталкивала, за деньгами гналась.

— Я-то за деньгами? Э-эх! А вообще поначалу было такое, — призналась Анисья Петровна. — Думаю, чего моему мужу сидеть дома, досидится, что всей семьей голые пятки будем чесать.

— А я разве сидел? Я работал участковым, день и ночь на ногах, то одно приключилось, то другое…

— Знаю, знаю, как работал. — Анисья Петровна подняла указательный палец: — В Разбавино уедет, в чайную зайдет и милуется с буфетчицей Лизкой.

— Кхе-кхе. Ну, даешь, жена, так даешь! — Дед Матвей покачал головой: — Ты бы людей хоть постеснялась.

— А чего мне их стесняться, они свои. Я ведь истину глаголю, верно?

— Истину, но далекую. Кхе-кхе. В чайной-то районной я всего-то один раз и был, и не Лизка там буфетчицей была, а Гербария.

— Гербария? Какая Гербария? Во-о! Во-о! — подхватила Анисья Петровна. — Я и говорю про то, что в районной чайной любезничал с Гербарией, а мне, когда приезжал, рассказывал о бандитах. Какая разница, Лизка ли, Гербария ли, главное — был кто-то. А я дни и ночи жди, когда мой муж вернется и приголубит. Я решительно сказала: пусть едет куда-нибудь и зарабатывает деньги.

— Я и укатил.

— Так ты только этого и ждал, я же знаю тебя, ты как тот мартовский кот, все глазами по бабам шарил.