В полдень, на Белых прудах - [147]

Катенька схватилась за голову:

— Что будет! Что будет!

— Тиш-ша! — Валентина Григорьевна приподняла обе руки. — Чего раскудахтались? Все обойдется, ручаюсь. У меня врач знакомый, он все сделает шито-крыто.

Алевтина, косясь на нее, больно взвизгнула:

— О-ой!

— А ты тоже молчи, — накинулась тотчас на нее Валентина Григорьевна. — Сама меня просила свести с тем парнем. Хотелось, значит, верно?

— О-ой! — У Алевтины слов больше не было, одни вопли.

Выхода никакого, и девчата сошлись на одном: Валентина Григорьевна поговорит со знакомым врачом и тот им посодействует. Правда, Катенька первоначально иной вариант предложила: а что, если Алевтине замуж выйти, ну, за того же охламона? Алевтина брезгливо скривилась сразу: вот именно, охламона; не видела, не замечала она, Катенька, что у него уши висят? Видела и замечала, недовольно пробурчала Катенька и добавила: чем она, подруга ее, думала, когда шла на это — задним местом, наверное. Так и было!..

В общем, вопрос был как будто бы разрешен.

Дня через два Алевтина пришла в себя, как бы свыклась с предстоящим ей испытанием и сама потянула Зинулю в ателье.

— Без меня, — подчеркнула она, — у тебя там ничего не выйдет, в ателье такие козлихи сидят — забодают как пить дать.

Поначалу Алевтину в ателье не признали, приняли за какую-то незнакомку, а когда разобрались, снова забегали-зашевелились, точно к ним пришли с проверкой.

Явно видно было — Алевтина торжествовала, в эту минуту она, по-видимому, про все забыла, даже про то, что ей еще впереди предстояло.

В том, каким будет платье, красивым ли или нет, разобраться пока трудно — и понятно: первая примерка. И все же Зинуля уже представляла: получится хорошо. Настроение у нее оттого заметно поднялось — девочки залюбуются, когда она наденет это платье, от зависти помрут. Ване оно тоже понравится, это точно. Как ни странно, но почему-то в эту минуту Зинуля вспомнила и про светловолосого парня, с которым тем давним вечером она встречалась в ресторане, а днем затем в столовой. Она подумала о нем, но тут же себя одернула: кш-ш! Чего это она вдруг? Нет, у нее Ваня есть! Ва-аня!

Алевтина потом согласилась пойти с Зинулей и на вторую примерку. Но уже в этот раз Алевтину встретили как свою, даже предложили сшить ей платье по какому-то новому фасону, если, конечно, она этого пожелает. Алевтина не пожелала. Она поблагодарила за внимание и, привычно усмехнувшись, сказала: а у нее денег нет, не заработала еще. Когда она это произнесла, в ателье все затихло вдруг, пролети муха, наверное, услышали бы. О чем они подумали в эту минуту, ательевцы? Трудно сказать, однако все портнихи резко изменились в лице и не в лучшую сторону. Выходило, что Алевтина выдала сама себя, проговорилась, кто она на самом деле, что за птичка. Теперь уже видно — не райская. И тотчас в ателье послышался облегченный вздох.

Надо же, кляла себя потом Алевтина, дернул ее черт за язык сказать такое — денег, видите ли, у нее нет. Однако, кляни не кляни, а дело уже сделано и минувшего не вернешь.

День, когда Зинуля забирала из ателье платье, для всех девчат явился праздником. После занятий они все вместе зашли в ателье, даже Валентина Григорьевна и та согласилась с ними пойти. Портниха зазвала Зинулю в кабину и подала той платье. Когда Зинуля вышла оттуда, девчата ахнули: ну и платье!

— Зинуля! Зин! Да тебе ж цены нет — красавица!

— Ой-й, обалденное! Везет же людям!

— Зин! Зин! А ну-к пройдись, — попросила ее Катенька.

— Ой-й, а походка — обалденная! — Это выражала восторг Алевтина.

— Да ты на платье, на платье смотри, — укорила ту Катенька. — Ты как мужик — на ноги да на походку!

— А я и есть мужик, — Алевтина встала и продемонстрировала.

Девчата дружно рассмеялись. Портниха тоже их поддержала.

— Ну как? — Зинуля еще раз прошла туда-сюда.

— Отличное платье!

— Хорошее, — сдержанно поддержала Валентина Григорьевна. Заметно было: она как бы немного завидовала. И понятно: девчонка ведь еще. Вот только рано созрела, с мужиками не по возрасту зацепилась — это ее и отличало от многих.

По случаю Зинулиного нового платья девчата решили устроить вечером маленький сабантуйчик, причем у себя в общежитии. В ресторан отказалась идти категорически Алевтина — она туда больше ноги не покажет, злачное место! А из парней позвать только Котю — куда его денешь, коль он встречается с Валентиной Григорьевной. Стол, сказали, будет скромный — легкая закусочка в виде торта и шампанского бутылочка. Главное, не выпить, а повеселиться и отдохнуть.

— А Котя водку только пьет, — заметила на всякий случай Валентина Григорьевна.

— Ничего, — отозвалась Катенька, — с нами шампанского пригубит и удовлетворится.

— А одной не мало? — вдруг вставила Алевтина.

— Чего одной?

— Шампанского бутылки.

— Начинается. Опять отличиться хочешь? — Катенька посмотрела строго на Алевтину, и та тотчас согласилась, что хватит и одной. Надо сказать, Алевтина последние дни заметно поубавила пыл, но тому была объективная и известная причина. На ее месте любая, наверное, так бы повела себя, если не хуже. Ну, может, Валентина Григорьевна и крепилась бы, эту по данной части ничего не пронимает, будто давно уже закалилась, как бы вошла во вкус.