В поиске истины - [15]

Шрифт
Интервал

А на улице всё ещё светло, как днём. И минуты тянутся мучительно долго. Пятнадцать минут восьмого, полвосьмого… Восемь часов… Двадцать минут девятого…

Я выглянул из окна кабинета на улицу: есть ли где огоньки? Ведь начало операции ровно в девять. Огней пока — ни в одном доме. Лишь полыхали в витринах и окнах домов оранжевые отблески заката.

В восемь тридцать — звонок Белова:

— Спускайся вниз — через пять минут выезжаем.

Я снова выглянул в окно: закат уже потускнел, на улице — серая дымка… Пожалуй, к девяти часам и стемнеет.

Спустился по лестнице в вестибюль и ясно услышал, как сильно стучит моё сердце. Неужели так волнуюсь? Ведь всё продумано до мелочей…

У подъезда присоединился к Белову. Сели в машину. Все остальные участники операции уже давно на улице Садовой. По рации то от одного из них, то от другого — короткие сообщения: «Двор блокирован», «Подъезд блокирован», «Объект на месте, посторонних в квартире нет»…

На тихой улочке, у старого четырёхэтажного дома с высокой аркой над въездом во двор, наша машина остановилась. На доме табличка: «Большая Садовая, 17». Вдоль арки прогуливались двое хипповатых парней. С трудом узнал в них работников райотдела. Во дворе — ни души, лишь за самодельным столиком у второго подъезда всё ещё стучали костяшками домино четверо чем-то мне знакомых личностей. «И эти — наши!» — пронеслось в голове.

Взглянул на часы: без трёх минут девять. «Пока войдём в подъезд, пока поднимемся по лестнице…»

Вот и второй этаж. С площадки третьего нам навстречу бесшумно спускались Наумов и Громов. Обменялись взглядами: «Пора!»

Наумов с Громовым нырнули в ярко освещённый проём коридора, и он тут же погрузился во мрак. Озноб нетерпения прокатился по моей спине. Представил себе, как же были напряжены в этот момент нервы и у других участников операции… Казалось, будто прошла уже целая вечность. Послышался металлический щелчок замка, недовольный мужской голос, потом яростный хрип, и мы с Беловым бросились в темь коридора. Я нащупываю щиток с пробками. Вспыхнул свет, и я увидел распростёртого на цементном полу полуголого темноволосого парня в шортах, с закрученными за спину руками, на ногах его — тяжело дышащего Наумова. Рядом с ним Громов — защёлкивал на запястьях парня наручники. Тот конвульсивно извивался, что-то мычал.

Всё! Дело было сделано! В считаные секунды.

Громов рывком поставил Камилова на ноги. Теперь уже у меня не было никакого сомнения, что это Камилов: точный оригинал рисунка Бубнова. Мы завели его в квартиру, пригласили понятых.

А где же мать Камилова?

Нашёл на кухне. С полной отрешённостью на бледном, без кровиночки, старческом лице она неподвижно застыла на табурете у стола и никак не отозвалась на предложение пройти в комнату сына.

Но мы и без неё нашли всё то, что искали: пистолет, патроны к нему, пачки денег в инкассаторской сумке, спрятанной за шифоньер. На столе и на книжных полках валялись затрёпанные порножурнальчики, видеокассеты с фильмами ужасов.

Громов брезгливо поднял один из таких журнальчиков и показал Камилову:

— А это дерьмо в каких подворотнях выискали?

— А тебе что — завидно? Тоже на голых баб поглазеть захотелось? — истерично прокричал Камилов. — Ну, гляди, гляди!

Понятые — две докучливые старушки — при этом всё охали и ахали: «Да как же так!.. Да что же это!..» — и вразнобой торопились заверить, что Эдик «всегда был такой хорошенький, такой милый мальчик!» И что мать души в нём не чает…

А мать не плакала, лишь беспомощно и растерянно прислушивалась к выкрикам сына, а когда его стали уводить из квартиры, проводила тоскливым взглядом. Мы же отправились в отдел.

На улице уже окончательно стемнело. В открытую форточку машины врывался прохладный ветерок… И так хорошо было у меня на душе, так хорошо, что я невольно мысленно убегал к Елене. Целый день с ней не виделся. Как-то встретит меня, что скажет?

А Лена ничего и не сказала. Лишь печально смотрела на меня и молчала, молчала, молчала… В груди моей всё перевернулось от возникшей тревоги: когда Елена так смотрит и молчит, значит, чем-то расстроил её. Но чем?

Я топтался в прихожей и не знал, что сказать. В комнату уходить не хотелось и вот так в молчанку играть — тоже. Тихо и осторожно спросил:

— Что не весела?

Она грустно усмехнулась.

— Я так ждала тебя сегодня… Неужели и в выходные дни ты не можешь побыть дома?

Я облегчённо перевёл дыхание.

— Почему не могу? Могу! Вот только разберёмся с «Бирюзой»…

Лена недоверчиво покачала головой.

— Ой, Демичевский… Свежо предание…

— Знаешь что? Выходи-ка ты за меня замуж, а? — неожиданно для себя выпалил я и замер в тревожном ожидании ответа.

Глаза Лены округлились.

— Ты это… серьёзно?

— Конечно!

Она некоторое время молчала, потом с запинкой ответила:

— Спасибо тебе за лестное и столь дорогое для меня предложение. Но… замуж за тебя… я пока не пойду.

— Почему?!

Лена предостерегающе вскинула палец к губам:

— Тише — маму разбудишь.

И вдруг взяла в ладони мои руки, как в тот недавний, памятный для меня вечер, и поцеловала их.

Непостижимо!

Совершенно сбитый с толку, я осторожно высвободил руки.

— Как же тогда понимать тебя?

Лена выпрямилась, задумчиво повернула голову в сторону.


Еще от автора Владимир Гаврилович Колабухин
Искатель, 2013 № 02

Для детей от 16 летСкайрайдерПОРТРЕТроманВладимир КОЛАБУХИНКТО СТРЕЛЯЛ В «БИРЮЗЕ»повестьВладимир ЛЕБЕДЕВОГРАБЛЕНИЕ ПАРОХОДА «СУРИЯ».


Фортуна Элла Хейса

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Тайна пансионата «Уют»

Понедельник не порадовал погодой. Весь вечер на автостраду валил густой, липкий снег. Под его тяжестью прогнулись провода, опустились к земле ветви чёрных деревьев. Зыбкий свет луны едва освещал раскисшую от слякоти ленту шоссе и окоченевшую, с непокрытой головой фигурку девушки у придорожного столба. Девушка была в короткой тёмной шубке и полусапожках. Когда из-за поворота, ведущего в город, вспыхивали фары автомашин, она на миг оживала и слабо вскидывала замёрзшую руку. Но машины даже не притормаживали, и она вновь отступала в рыхлый снег, зябко жалась к столбу. Глазунов — плечистый молодой репортёр областной газеты — увидел её, как только старенький «москвич» редакции вырвался на прямую дорогу…


Дознание Феррари

«Дознание Феррари» – сборник остросюжетных, детективных произведений, рассказывающих о целеустремлённой, кропотливой работе главных героев книги – дотошного журналиста региональной газеты, горячо влюблённого следователя районного отдела полиции и старейшего члена Верховного судебного трибунала венецианской республики. Всех их, проживавших по воле автора в разных странах и даже в разные эпохи, объединяет одно и то же стремление: во что бы то ни стало найти и привлечь к ответственности виновных в совершении тяжкого преступления.Произведения сборника написаны хорошим, живым языком и, благодаря увлекательной фабуле, обязательно вызовут интерес читателя.


Рекомендуем почитать
Автомат, стрелявший в лица

Можно ли выжить в каменных джунглях без автомата в руках? Марк решает, что нельзя. Ему нужно оружие против этого тоскливого серого города…


Сладкая жизнь Никиты Хряща

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Контур человека: мир под столом

История детства девочки Маши, родившейся в России на стыке 80—90-х годов ХХ века, – это собирательный образ тех, чей «нежный возраст» пришелся на «лихие 90-е». Маленькая Маша – это «чистый лист» сознания. И на нем весьма непростая жизнь взрослых пишет свои «письмена», формируя Машины представления о Жизни, Времени, Стране, Истории, Любви, Боге.


Женские убеждения

Вызвать восхищение того, кем восхищаешься сам – глубинное желание каждого из нас. Это может определить всю твою последующую жизнь. Так происходит с 18-летней первокурсницей Грир Кадецки. Ее замечает знаменитая феминистка Фэйт Фрэнк – ей 63, она мудра, уверена в себе и уже прожила большую жизнь. Она видит в Грир нечто многообещающее, приглашает ее на работу, становится ее наставницей. Но со временем роли лидера и ведомой меняются…«Женские убеждения» – межпоколенческий роман о главенстве и амбициях, об эго, жертвенности и любви, о том, каково это – искать свой путь, поддержку и внутреннюю уверенность, как наполнить свою жизнь смыслом.


Ничего, кроме страха

Маленький датский Нюкёпинг, знаменитый разве что своей сахарной свеклой и обилием грачей — городок, где когда-то «заблудилась» Вторая мировая война, последствия которой датско-немецкая семья испытывает на себе вплоть до 1970-х… Вероятно, у многих из нас — и читателей, и писателей — не раз возникало желание высказать всё, что накопилось в душе по отношению к малой родине, городу своего детства. И автор этой книги высказался — так, что равнодушных в его родном Нюкёпинге не осталось, волна возмущения прокатилась по городу.Кнуд Ромер (р.


Похвала сладострастию

Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».