В поисках социалистического Эльдорадо: североамериканские финны в Советской Карелии 1930-х годов - [21]
Проезд до Петрозаводска иммигранты оплачивали сами. Лишь небольшая часть низкооплачиваемых рабочих (несколько сот человек, в основном канадские лесорубы) приехала в Карелию за счет комитета или своих товарищей. Трудовое соглашение заключалось с переселенцами на два года[178]. Однако большинство иммигрантов планировали покинуть Новый Свет навсегда: об искренности их намерений свидетельствует тот факт, что многие полностью распродавали свое имущество и закрывали счета в банках, затрудняя себе возможность вернуться. Самым удивительным было то, что в СССР ехали люди, которые должны были представлять, на что они идут.
Пример анкеты, которую заполняли американские и канадские финны, чтобы получить разрешение на иммиграцию в Советскую Карелию.
Источник: НАРК Ф. Р-685. Оп. 2. Д. 205. Л. 21
Летом 1932 г. в Карелию переехал Калле Аронен. Два года спустя, когда вербовка уже сходила на нет, а вернувшиеся из Союза люди рассказывали ужасные вещи, с семьей в Петрозаводск приехал Оскар Корган. Возможно, этот шаг был последним аргументом комитета в пользу переселенческой политики, стоявшей на грани краха. Матти Тенхунен, Калле Аронен и Оскар Корган погибли во время сталинских репрессий, и лишь Джон Латва, оставшийся в Канаде, пережил своих товарищей.
Споры о «карельской лихорадке»
Вопрос о причинах иммиграции финнов из Северной Америки в Советскую Карелию возник вместе с самим явлением, хотя в научной литературе он серьезно стал обсуждаться лишь с начала 1990– х гг. В ходе дискуссии исследователи разных стран предлагали самые разные, порой взаимоисключающие причины, обусловившие столь масштабное переселение, что в полной мере отражает всю сложность природы миграционных процессов.
Хотя все авторы, изучавшие феномен «карельской лихорадки», признают его комплексный характер, они по-разному расставляют приоритеты. Одни исследователи на первый план выдвигают экономические причины, отмечая, что главным фактором, сыгравшим ключевую роль в решениях финнов о переезде в СССР, была Великая депрессия, охватившая Америку в начале 1930-х гг.[179] Другие считают, что ведущую роль в решениях о переезде сыграла идеологическая пропаганда, развернутая левой прессой и вербовщиками[180], а также подлинный социалистический энтузиазм и глубокая вера американских финнов в коммунистические идеалы[181]. Третьи ставят во главу угла национальный и психологический факторы. По их мнению, американские финны были так легко завербованы из-за их полной изоляции и отчужденности в Америке[182]. Немаловажную роль сыграл и раскол, существовавший внутри финского сообщества[183]. В целом ряде работ проводится также мысль о несправедливом отношении к финнам-иммигрантам в США и Канаде. Американское общество не смогло по достоинству оценить тот вклад, который внесли иммигранты своим трудом в его развитие. Финны чувствовали себя несправедливо дискриминированными по отношению не только к коренным американцам, но и к иммигрантам из других стран – шведам, немцам, датчанам. Разочарование было слишком велико, в результате чего началась реэмиграция и поиск новой родины[184].
Столь же разнообразны интерпретации переселенческой политики карельского правительства. Для одних Гюллинг и его помощники в Америке были подлинными марксистами, глубоко преданными идее социалистического строительства. Они искренне хотели создать государство «всеобщего равенства и братства», и не их вина, что попытка закончилась столь трагично[185]. Другие считают, что финское руководство Карелии в своей политике руководствовалось не коммунистическими, а националистическими идеями, формируя в Карелии этнически гомогенное финское население и мечтая о великой красной Финляндии[186]. Для третьих инициатива при проведении вербовки полностью принадлежала Коминтерну, руководствовавшемуся идеей мировой революции[187]. Четвертые подчеркивают чисто экономические факторы – заинтересованность карельского правительства в получении квалифицированной иностранной рабочей силы, новых технологий и инструментов[188].
Ситуация, сложившаяся в историографии, в значительной мере обусловлена узостью источниковой базы. Долгое время документы российских архивов были недоступны ученым: все материалы, касавшиеся иностранных рабочих, были засекречены уже с весны 1932 г. по указанию СНК СССР[189]. Последовавшие в 1937–1938 гг. репрессии против финнов также способствовали сокрытию информации о них. Пресса 1930-х гг. (как советская, так и североамериканская) не давала, да и не могла дать полной и объективной картины происходящего в силу политической ангажированности. Так, например, в ответ на американский и британский бойкот советского экспорта древесины[190] советские газеты начали публиковать речи и открытые письма североамериканских финнов, где те хвалили условия труда и жизни в СССР и критиковали западную прессу за «клевету»[191]. Финноязычная пресса в Северной Америке также публиковала многочисленные заметки и свидетельства о жизни в Советской Карелии, но эти тексты были, как правило, написаны иммигрантами, настолько разочаровавшимися в реалиях жизни в СССР, что они вернулись домой (без иллюзий и денег) уже после нескольких месяцев новой жизни. Немногочисленные мемуарные работы, опубликованные в середине 1930-х гг.
