В поисках Рейчел Уоллес - [36]

– Тогда вам следует вызвать полицию, миссис Рой. Я ворвался к вам и добровольно не уйду.

Миссис Рой не пошевелилась. Одна ее нога стояла на площадке, вторая в квартире.

Манфред вдруг повернулся и бросился вглубь квартиры. Я рванулся за ним.

Налево находилась кухня, направо – короткий коридор, в котором были две двери. Манфред заскочил в ближайшую, и, когда я настиг его, он наполовину вытащил из ящика комода короткоствольный автоматический пистолет. Ударом правой руки я задвинул ящик, защемив ему пальцы. Он вскрикнул. Я взял его сзади за рубашку, дернул на себя, вытащил в прихожую, перекинул через плечо и впечатал в стенку напротив двери в спальню. Потом я достал из ящика пистолет. Это был маузер-HSc калибра 7,65 мм, которым пользовались немецкие летчики во время второй мировой.

Я вынул обойму, передернул затвор, удостоверился, что в патроннике пусто, и сунул пистолет в задний карман.

Манфред стоял, прислонившись к стене, и посасывал раздавленные пальцы правой руки. Его мать стояла рядом с ним, уперев руки в бока.

– Что он у тебя отобрал? – спросила она у Манфреда.

– Вот это, – ответил я, доставая пистолет. – Вот это лежало в ящике комода.

– Это для самозащиты, ма.

– У тебя есть разрешение, Манфред?

– Конечно, есть.

– Покажи-ка мне его, – встрял я.

– Я не обязан вам его показывать. Вы уже не работаете в полиции.

– У тебя ведь нет разрешения, Манфред? – произнес я, широко улыбаясь. – А ты знаешь закон Массачусетса, который регулирует ношение личного оружия?

– У меня есть разрешение.

– Этот закон предусматривает, что любой человек, виновный в незаконном хранении личного огнестрельного оружия, приговаривается к одному году тюремного заключения. Приговор не откладывается, осужденный не подлежит условному досрочному освобождению. Год в камере тебе гарантирован, Манфред.

– Манфред, у тебя есть разрешение? – встревожилась его мать.

Он покачал головой. Засунув в рот все четыре раздавленных пальца, он обсасывал их. Миссис Рой посмотрела на меня.

– Не выдавайте его, – умоляюще попросила она.

– Ты когда-нибудь сидел, Манфред?

Не вынимая пальцев изо рта, Манфред покачал головой.

– А ведь в тюрьме занимаются всякими нехорошими вещами. Например, гомосексуализмом. До чего гнусно! Симпатичные светловолосые парни всегда пользуются спросом.

– Прекратите! – воскликнула его мать. Она встала передо мной, чтобы заслонить Манфреда. Манфред прищурил, почти закрыл глаза.

В их уголках заблестели слезы.

Я снова улыбнулся его матери широкой, ласковой, приятельской улыбкой. Старый добрый друг, который не может не рассказать любящей мамочке о том, что ждет ее сыночка за решеткой.

– Может быть, мы что-нибудь придумаем, – сказал я вслух. – Видите ли, я ищу Рейчел Уоллес. Если вы мне как-нибудь поможете, я верну вам маузер и ничего не сообщу в полицию.

Я смотрел на Манфреда, но обращался одновременно и к, его матери.

– Я ничего не знаю, – промямлил Манфред, не вынимая пальцы изо рта. Он как-то съежился, будто у него болел живот.

Я грустно покачал головой:

– Поговорите с ним, миссис Рой. Мне не хотелось бы упрятывать его в тюрьму, ведь он должен заботиться о вас.

Лицо миссис Рой было белее мела, вокруг рта и глаз обозначились резкие складки. Дыхание ее участилось, как будто она только что пробежала длинную дистанцию. Рот чуть приоткрылся, и я заметил, что у нее нет передних зубов.

– Ты сделаешь то, что он говорит, Манфред.

Ты поможешь этому человеку, как он того просит. – Она не смотрела на Манфреда, когда говорила. Она стояла между нами и глядела на меня.

Я ничего не сказал, и никто из нас ничего не сказал. Почти в полной тишине мы стояли в небольшой прихожей, только Манфред слегка сопел, да в трубах что-то шуршало.

Стоя спиной к Манфреду и глядя на меня, миссис Рой повторила:

– Черт тебя возьми, маленький паскудник, ты сделаешь все, что говорит этот человек. Ты опять попал в беду. Тебе тридцать лет, а ты все еще живешь с матерью и никуда не ходишь, кроме как на свои дурацкие собрания. Почему ты не оставишь этих негров в покое? Почему бы тебе не подыскать хорошую работу или не выучиться чему-нибудь, не найти бабу или не убраться хоть на какое-то время к черту из дома, чтобы не попадать в неприятности? Теперь этот человек засадит тебя в кутузку, если ты не сделаешь то, что он скажет, и, черт подери, тебе лучше его послушаться. – На середине этой тирады она заплакала, и ее некрасивое лицо стало еще некрасивее. Манфред тоже заплакал.

– Ма, – проговорил он.

Я, как мог, широко улыбнулся. Все-таки Рождество, нужно радоваться.

– Всю жизнь... – пробормотала она. Всхлипывая, она обернулась и обняла его. – Всю свою гнусную жизнь я мучилась с тобой, а ты занимаешься какой-то гадостью, я же сама тебя вырастила, без мужчины в доме...

– Ма, – произнес Манфред, и они оба зарыдали в полный голос.

Я почувствовал себя жутко неуютно.

– Я ищу Рейчел Уоллес, – заговорил я. – Я собираюсь найти ее и сделаю все возможное для этого.

– Ма, – повторил Манфред. – Не надо, ма, я выполню все что он скажет, не надо, ма.

Я скрестил руки на груди, прислонился к косяку и посмотрел на Манфреда. Это было нелегко, мне самому хотелось плакать.