В комнату вошел человек, которого Томпсон должен был убить. Это был педераст, соблазнивший сына одного промышленника. Увидев Томпсона, который стоял у двери, он вздрогнул. В следующую секунду Томпсон вонзил ему в сердце негнущееся лезвие дисковой пилы, насаженное на толстую рукоятку. Зубцы не давали крови брызнуть фонтаном, и Томпсон стал с силой дергать цилиндрическую рукоятку, распиливая сердце гомосексуалиста. Тот раскрыл рот и, стукнувшись задом о створку двери, рухнул на пол. Томпсон сделал шаг в сторону. Труп оставил на его руке след губной помады. Томпсон с отвращением вытер руку. Последние полчаса его мучили страшные колики. Он вышел из комнаты. Его никто не видел.
Было два часа ночи. На одиннадцать часов у Томпсона было назначено свидание в Париже. Он направился пешком к вокзалу Перраш. Спазмы в желудке становились нестерпимыми. Убийца решил, что пора менять профессию. С каждой минутой ему становилось все хуже и хуже. Вот уже десять часов он ничего не ел, и теперь, когда работа была сделана, почувствовал страшный голод. Он вошел в вокзальный буфет, взял сосиски с тушеной капустой и тут же проглотил их. Затем взял вторую порцию, но не доел ее. Живот успокоился, нервы тоже. Томпсон только что заработал приличную сумму денег.
Было три часа ночи. Томпсон вернулся к своему серому "роверу" и направился к автостраде № 6.
Позднее он остановился на стоянке, расположенной между Лионом и Парижем, и проспал до рассвета.
В одиннадцать часов он был в условленном месте. Его новый клиент надел черные очки, и Томпсон улыбнулся этому ребячеству.
Они сидели в баре и потягивали шотландское пиво. Новый клиент положил на стол перевернутую фотографию.
– Это будет сложновато, – проговорил он. – Необходимо, чтобы все выглядело... Я сейчас вам объясню. Что с вами? Вам плохо?
Томпсон принялся массировать живот.
– Ничего, ничего, – ответил он и перевернул фотографию.
Снимок оказался цветным. На нем был изображен рыжеволосый ребенок с капризным лицом.
– Вы ничего не имеете против?
– Нет, – сказал Томпсон.
У него снова начал болеть желудок. Все возвращалось на круги своя.
"Линкольн континенталь" был черного цвета. Затемненные окна не позволяли разглядеть пассажиров внутри салона. Автомобиль с трудом совершал виражи на узкой дороге, окруженной буковым лесом. Дорога была устлана ковром опавших и гниющих листьев.
Справа, посредине просеки шириной около пятидесяти метров, показалась аллея. По обеим сторонам, на широкой, поросшей травой обочине, стояли белые столбики, связанные между собою декоративной цепью. Чтобы выбраться на аллею, "линкольну" пришлось заехать на левую сторону шоссе, после чего он свернул к белым столбикам.
Аллея вела прямо к замку в стиле Людовика XIII, с возвышающимися по бокам круглыми башнями. Одна из башен стояла в воде, и под ее окнами плавали кувшинки. "Линкольн" сбавил скорость.
Замок был окружен просторными лужайками. Их пересекали тропинки, ведущие в лес. По тропинкам разгуливали группы людей в длинных халатах розового, синего, зеленого и фисташкового цветов. Автомобиль проехал мимо молодого длинноволосого человека в очках, который расстегнул свой синий халат и мочился на бугорок, взрытый кротом. Он метил прямо в отверстие в центре холмика. У него было сосредоточенно-плутоватое выражение лица. Он даже не обратил внимания на шикарную машину.
"Линкольн" проехал мимо других странных персонажей. Мужчины были в синих халатах, а женщины – в розовых. Зеленые и фисташковые халаты носил, по всей видимости, обслуживающий персонал.
Машина остановилась на площадке перед замком, рядом с центральным входом, к которому вела широкая белая лестница. Выключив мотор, водитель вышел из машины. Это был мужчина лет тридцати пяти, коренастый, круглолицый. На нем были ливрея из синего сукна, белая сорочка, красный галстук и фуражка. Он снял фуражку, обнажив ежик волос, и открыл заднюю дверцу. Из машины вышел мужчина приблизительно того же возраста, с коротко остриженными тонкими рыжими волосами. Он был одет в куртку из серебристого бархата и вельветовые брюки. Удлиненное, умное, подвижное лицо носило высокомерное выражение. Кожа розоватого оттенка была в веснушках, которые, впрочем, гармонировали с цветом лица. Водянисто-зеленые глаза вызывали в памяти мутантов из фильмов ужасов.
В "линкольн" посыпались камни. Обернувшись, шофер и рыжий увидели небритого мужчину лет сорока в синем халате. К нему тут же подскочила девушка в фисташковом халате.
– Зачем вы бросаете камни в машину, Гипом?
– О... о...
– Вы хотите ее разбить?
Человек в синем халате пожал плечами, повернулся и бросился бежать. Девушка приветливо обернулась к прибывшим.
– Месье?..
– Хартог, – сказал рыжий. – Меня ждут.
– Вы по поводу приема?
– Нет, выписки. Разве я похож на сумасшедшего?
Девушка засмеялась.
– Не больше других. Прошу вас, не произносите здесь этого слова, чтобы не шокировать окружающих.
– Я люблю шокировать.
– Вы причините боль пансионерам.
– Может, мне это доставляет удовольствие.
– Простите? – переспросила сбитая с толку девушка.
– Хватит болтать, – сказал рыжий. – Меня ждут. По крайней мере, должны ждать. Я приехал забрать человека.
