В поисках Радуги, или Мистерии Грааля. Том 2 - [7]

 Хээлим молча, слушала и мысленно соглашалась с каждым, словом эльфа. Все именно так и было. Она утвердительно кивнула головой.

 - Мы прибыли сюда, чтобы помочь тебе возвратиться в твой Мир, – продолжало существо, - а за это ты дашь слово постепенно вернуть нам венец, камень за камнем.

 - К чему вам нефрит? Вон  сколько его осколков я чувствую под ногами! – удивилась Хээлим.

 - Взгляни сюда,- проговорило создание и, махнув рукой, освободило от зеленого сумрака часть почвы, вокруг них. Она состояла из гладкого, как будто полированного нефрита всевозможных оттенков.

 Она ничего не понимала, но, поразмыслив, пришла к выводу, что здесь, скорее всего, скрыт какой-то подвох. Хээлим повернулась к голубому эльфу и уже открыла рот, чтобы выказать свои сомнения, как оно, предугадав вопрос, ответило:

 - Наш мир отличается от мира твоего. Тем не менее, мы все являемся частью Вселенной. Все мы, как и наш Мир существуем за счет дыхания Сумеречного нефрита. Мы его порождение, а стало быть, привязаны к нему душою. Здесь и добывают странствующие призраки для своих  неблагородных целей живой нефрит, чем причиняют нам боль и страдания. Мы живем в нефритовых горах далеко отсюда. Мы -  его души и, когда Странники уносят с собою часть зеленого камня, то они забирают с собою и частицу нас самих. Мы утрачиваем свою целостность и от этого не ощущаем себя свободными. Только лишь по свободному решению тебя самой камни, попадающие от тебя к нам, будут освобождать нас от непосильного груза, павшего на наши плечи!

 Полные слез печали фиалковые глаза эльфа смотрели на Хээлим, со страхом и надеждой ожидая ее приговора и, когда она радостно закивала головой в знак согласия, все пространство зазвенело серебряными колокольчиками. Эльфы плакали и смеялись одновременно, подлетали к Хээлим и кружили вокруг нее в воздухе, держась за руки, внезапно пропадая и вновь появляясь из пространства. Всеобщее ликование полупрозрачных созданий продолжалось до вечернего дыхания нефрита. Сумерки начали сгущаться. Пора было трогаться в обратную дорогу.

Глава 11 - Примирение с отцом

 Нежная и чарующая упоительной необъяснимой, словно обреченной бессмертной грустью музыка обволокла прохладным источником тело, когда невидимые глазу руки музыканта ласково коснулись клавиш белого рояля. После, родниковая прохлада первых аккордов отхлынула назад и сразу потеплела, переливаясь розовым перламутром воспоминаний, в тот миг, когда смычок скрипача задрожал на высокой до прозрачности ноте, вторя роялю.

 Их музыка слилась в едином вихре, став одним трепетным дыханием двух  поющих ветров, и прильнула к содрогающемуся от восхищения сердцу, отворяя дверцу человеческой души своим волшебным серебряным ключиком. А сама душа, пробужденная дивной мелодией, то птицей падала вниз вместе с  минорными аккордами рояля, то возносилась к утренним облакам под высокие жалобные стоны скрипки. Столь же трепетно она откликалась на  тихие светло-красные переливы музыки, смиренно внимая ей, стремясь скорее упиться дарованной  нечаянной свободой и отдавая  взамен мелодии таившуюся в ней самой такую же глубокую печаль. По комнате разлился нежный запах водяных лилий.

 Такой печальной музыка была только утром или днем, когда ее мелодия воссоздавала в памяти, вроде бы навсегда исчезнувшие во времени радужные грезы, залитые медовым сиянием ушедшего лета.

 Поздним же вечером, когда на землю спускалась бледнолицая ночь при зажженных и трепещущих от малейшего дуновения свечах, стоящих на лакированной крышке белого рояля в старинном позолоченном канделябре, музыка становилась совсем иной.

 В полумраке комнаты возле огромной, распахнутой арки окна, отражаясь золотыми искрами света на темно-коричневой скрипке, вновь ожившей в руках скрипача, она становилась звездной.

 Грустные слёзы рояля и томные вздохи скрипки, менялись, словно чувствуя приближение томительной ночи, как бы сгущались без теплоты солнечных лучей и, поневоле скрывавшаяся в них грусть делалась более понятой и глубокой. Окрашиваясь таинственными полутонами призрачного лунного света, скрипка одухотворяла его музыкой и снова зачаровывала печалью душу.  Воздух наполнялся  колдовским запахом распустившихся нарциссов, вынуждая тем самым ощущать невообразимую тоску до тех пор, пока взгляд не улетал ввысь к черному ночному небу, чтобы прикоснуться  и с благоговением утонуть в  этом безбрежном, как и жизнь, звездном море.

Глава 11 (продолжение) - Прости, прощай

        

                               

 Тихая летняя ночь. В звездном венце взошла на краю небосвода Луна, опустив свой вечно опечаленный взор на спящую планету.

 В ее призрачном свете был виден чисто выбеленный домик под красной черепицей, утопающий в буйной зелени сада. Позади старых деревьев, окружающих домик, ближе к покосившемуся от времени забору, сгущались тени. В этом месте, среди зарослей цветущей жимолости, они как будто прятались от лунного лика, стыдясь своей мрачности и находя утешение среди благоухания цветов. А воздух насыщенный тонким и сладким  цветочным ароматом словно понимал их волнение и с новой силой оживал в искрящихся нитях света, нанизывая лунное серебро на душистые гроздья жимолости.