В поисках Дильмуна - [77]
Перед обедом мы приняли душ и переоделись. Большинство продуктов доставлялось в рефрижераторе самолетом с оперативной базы нефтяной компании на острове Дас. Однако главное блюдо, объявил Тим, разрезая чудесную на вид говядину, было местным. И лишь после того как мы похвалили вкусное мясо, он объявил, что впредь мы при желании можем хвастаться тем, что нашим первым блюдом на Абу-Даби была жареная морская дева.
Точнее, продолжал он, это дюгонь, похожее на тюленя морское млекопитающее, которое хоть и в малых количествах, но все еще водится в мангровых болотах, у побережья Договорного Омана, и встречи с которым в водах Индийского океана дали повод древним мореплавателям создать миф о морской деве.
Обед был ранним, потому что в восемь часов нам с Тимом и П. В. предстояло нанести визит правителю Абу-Даби. Так заведено в местных княжествах, и мы не собирались пренебрегать сложившимся порядком. Каждый чужеземец, прибывающий в город или в племенное становище, каждый горожанин или член племени, возвращающийся из далекого странствия, при первой возможности является к шейху поделиться новостями и изложить свое дело. Ибо шейх — правитель и покровитель своего народа, и ему положено знать все, происходящее в его владениях. Утром и вечером он проводит меджлис — открытое заседание, куда всякий может явиться, чтобы сообщить свои новости или заявить жалобу, а то и просто приветствовать правителя, выпить чашку кофе и спокойно удалиться. Теоретически этот обычай сохраняется даже в богатых нефтяных княжествах. Правда, там посетителей просеивают секретари и гофмейстеры, и вместо ритуального визита прибывающий в страну гость просто расписывается в гостевой книге, но по-прежнему вечером и утром заседает меджлис, и всякий вправе заявить о своем желании видеть правителя, хотя это желание пе всегда удовлетворяется. Здесь, в Абу-Даби, где иноземные гости все еще были редки, не посетить первый после нашего приезда меджлис было бы крайне невежливо.
И в темноте перед восходом луны «Лендровер» Тима пропахал глубокий песок, направляясь к белой громаде монаршей крепости с мерцающими в звездном свете бастионами и темными глазницами амбразур. Перед обитыми железом воротами машина остановилась. Бдительные стражники, держа винтовки наперевес, вызвали начальника караула; он открыл низкую створку и проводил нас в зал аудиенций. Здесь абудабийский шейх Шахбут поднялся с роскошного кресла в дальнем конце зала, приветствуя нас.
Шейх Шахбут оказался худощавым чернобородым мужчиной средних лет с грустноватым аскетическим лицом и живыми карими глазами. На мои воспоминания о нашей первой встрече накладывается тот факт, что несколько лет спустя, когда княжество Абу-Даби стало пожинать миллионные прибыли за нефть, шейх Шахбут проникся великой подозрительностью ко всем, включая археологов, но мое первое впечатление, и это совершенно точно, было исключительно благоприятным. Шейх проявил глубокий интерес к нашей работе и очень верно оценил трудности, подстерегающие археолога на девственной территории, а также свет, который наши исследования могли пролить на происхождение его народа и прошлое страны. Шейх знал местность, где Тим обнаружил курганы; он рассказал, что остров называется Умм ан-Нар и означает это «Матерь огня». При отце шейха на острове были найдены идолы, каменные фигуры животных, очевидно изваянные до ислама, во времена невежества. Разумеется, этих идолов немедля разбили и выбросили. Но, может быть, там найдутся еще какие-нибудь скульптуры, притом с надписями, позволяющими установить, кто их изваял. Мы сказали, что надписи не так уж важны. Чуть ли не все арабы, с которыми мы встречались, от наших рабочих до шейхов, твердо убеждены, что мы ищем либо золото, либо тарах — предметы с надписями. И мы постоянно объясняем, что предметы без надписей тоже о многом свидетельствуют. Посмотрите на медный кофейник, говорил я шейху, и вы по его форме скажете, где он сделан — в Дубае или Ниеве, на Бахрейне или в Дамаске. Если мы найдем на острове Умм ан-Нар горшок, то сможем, будь на то воля всевышнего, определить, что он был сделан в Ираке во времена излюбленного богом Авраама, и будем, таким образом, знать, что в ту пору сюда доходили корабли из Ирака. Может быть, вы найдете вещи из Ура, задумчиво произнес шейх, и я понял, что он совсем не плохо осведомлен.
Пока нам подавали горький кофе в чашечках без ручки, шейх Шахбут, с переливающимся золотом кинжалом на поясе, наклонясь вперед, уже задавал следующий вопрос. Что за люди обитали в Абу-Даби во времена невежества? Арабы? Мы ответили, что сейчас об этом еще рано говорить, надо сперва осмотреть оставленные ими памятники.
Остров Умм ан-Нар в Абу-Даби
На другое утро мы с Тимом и П. В. отправились на Умм ан-Нар. Туда было полчаса с лишком езды — сперва по глубокому песку до аэродрома, дальше по твердым солончакам. Город Абу-Даби тоже расположен на острове, отделенном от материка узким проливом, который почти совсем пересыхает во время отлива. Угроза бедуинских набегов еще недавно была вполне реальной для городов и поселков побережья, и большинство их построено с учетом возможного нападения скорее со стороны суши, чем с моря. (Так было и в прошлом, о чем говорит то, что все наши главные объекты находятся на островах — на Бахрейне, на Файлаке, теперь еще на Умм ан-Наре, — и число их будет множиться.) Сам пролив, охраняющий Абу-Даби, тоже охранялся. Прямо в воде стояла высокая круглая башня с бойницами. Вход в башню помещался высоко над водой, на стороне, обращенной к морю. Достаточно было поднять спущенную вниз веревку или лестницу, и два-три человека с мушкетами могли надежно охранять переправу. А с плоской крыши огнем подавались сигналы в крепость шейха, которая как раз прикрывает южные подступы к городу.
