В паутине - [77]
Проходя мимо сада старого Эразмуса Дарка, она увидела, что он белит стволы яблонь, и немножко позавидовала ему — все страсти жизни для него были уже позади. У калитки беседовали Утопленник Джон, дядя Пиппин и Стэнтон Гранди. Гей улыбнулась дяде Пиппину, который ей нравился; лучи этой улыбки коснулись Утопленника Джона, который нравился ей весьма умеренно; и Стэнтона Гранди, который не нравился ей совсем, потому что почти всегда цинично высмеивал все, что было чисто, прекрасно и правильно. Она и не подозревала, что Гранди проводил ее восторженным взглядом.
— Восхитительна… эх, как восхитительна, — сказал он, толкнув дядю Пиппина локтем.
Утопленник Джон согласно кивнул. Безупречна от макушки до пят. Разве что слишком выставляет свои коленки. Но что ни говори, такие коленки стоит показать. Не то что коленки Вирджинии Пауэлл — бугры, оскорбляющие божий свет.
Когда мимо на своей машине промчался Роджер, остановившись у поворота дороги, чтобы подобрать Гей, трое видавших виды старых фермеров благожелательно улыбнулись.
— Кажется, дела идут на лад, — отметил Гранди.
— Славно, славно, только вот не староват ли он для нее? — обеспокоенно спросил дядя Пиппин.
— Муж постарше будет самое то для Гей, — сказал Утопленник Джон.
— Если она выйдет за Роджера, то по любви или из-за одиночества? — сухо вопросил Гранди.
— По любви, — с видом знатока ответил Утопленник Джон. — Она любит Роджера, знает ли о том или нет.
— Я считаю, она умеет любить, — сказал Гранди. — Некоторые женщины умеют любить, а некоторые — нет, точно так же, как одни умеют готовить, а другие — нет.
— И хорошо, что поцелуи никогда не устаревают, — добавил дядя Пиппин.
Увидев Гей, стоящую под деревьями у поворота дороги, Роджер подумал, что она похожа на изящную лесную нимфу. Несмотря на новый месяц, сумерки и бледные звезды, весь ее облик наводил на мысли об утре. В ней было что-то рассветное, ее волосы, казалось, сияли, а розовые мочки ушей напоминали лепестки яблоневого цвета. И лишь у лесной нимфы могли быть такие глаза.
— Запрыгивай, Гей, — коротко приказал он. Гей так и сделала, подумав, какой красивый у Роджера голос, даже когда он бросает короткие фразы.
— Хочешь поехать куда-то с целью?
— Нет. Просто вышла погулять, чтобы сбежать от миссис Тойнби. Она была на ужине в Майском Лесу и уморила меня чуть не до смерти.
— Кровь пьют только комарихи, — весело сказал Роджер. — Куда едем?
— Вдоль берега и на всех парах, — засмеялась Гей.
Дорога вдоль берега. Помнила ли Гей тот последний раз, когда они ехали по ней? Мимо черничных полян и кленовых рощиц, мимо Серебряных Туфелек и огромного пустого отеля, вниз, к дюнам, что темнели на фоне серебристого моря. Здесь Роджер остановил машину, и они какое-то время сидели молча — в тишине, которая так нравилась Гей. С Роджером так просто молчать. С Ноэлем — невозможно, он был слишком разговорчив, чтобы любить безмолвие.
Луна ушла, и над миром рассыпались звезды. Звездный свет — загадочная штука, а не само собой разумеющийся факт. Роджер вдруг попал под его чары и совершил то, о чем давно думал, но не представлял себе, как это сделать.
— Гей, — спокойно сказал он. — Каждую весну я совершаю один безумный поступок. И намерен совершить таковой этим весенним вечером. Я собираюсь попросить тебя выйти за меня замуж.
Гей очаровательно вспыхнула, затем побледнела.
— О, Роджер, нужно ли это тебе? — спросила она.
— Да. Нужно. Я больше так не могу. Или ты выйдешь за меня, Гей, или мы должны прекратить… все это.
«Все это». Все веселые поездки и разговоры. Теплые отношения, которые помогли ей пережить невыносимые месяцы. Гей вдруг особенно остро ощутила, что не может лишиться этого. Она так боялась жизни. Ужасно, неестественно бояться жизни в юности. Но жизнь сыграла с нею злую шутку. Ей необходим рядом человек, который поможет вновь взглянуть жизни в лицо. Она не хотела замуж ни за кого, но если бы пришлось, то почему бы не за Роджера. Кто-то должен позаботится о нем, ведь он так много работает.
— Ты же знаешь, что я не… не люблю тебя, Роджер, — прошептала она. — Не так, как следует.
— Да, я знаю. Это не имеет значения, — солгал он.
— Тогда… — Гей глубоко вздохнула, — тогда я выйду за тебя, если ты этого хочешь.
— Спасибо, любимая, — сказал Роджер странно спокойным голосом. Внутри у него клокотал вулкан радости и восторга. Она будет принадлежать ему — наконец-то ему. Рядом с ним она скоро забудет этого хлыща. Полюбит его. Она скоро полюбит его… он позаботится об этом, когда придет время. Гей, любимая, обожаемая Гей, будет принадлежать ему, ее кудри, которыми играет ветер, ее бархатные глаза и изящные маленькие ножки, созданные, чтобы танцевать. Роджер мог бы встать на колени и поцеловать эти ножки. Но он даже не поцеловал ее в губы. Только ее тонкие руки, когда помогал выйти из машины в конце поездки. Роджеру хватало мудрости — время для поцелуев еще не пришло.
Гей была рада, что он не поцеловал ее. Даже сейчас ее губы, казалось, до сих пор принадлежали Ноэлю. Она очень тихо поднялась в свою комнату и долго сидела у окна за белыми занавесками. Она чувствовала себя немного усталой, но умиротворенной. Если бы только можно было оказаться замужем за Роджером безо всяких приготовлений. Клан будет отвратительно доволен, и придется пережить эту их удовлетворенность. Как ей недавно сказала Мерси: «Ты поймешь, что Роджер лучше всех». Нет сомнения, что это так и есть, но Гей знала, к кому бы повернулась, если бы Роджер и Ноэль стояли сейчас перед нею, и она могла бы выбирать. И все же Роджер, зная это, хотел жениться на ней.
«Энн из Зелёных Крыш» – один из самых известных романов канадской писательницы Люси Монтгомери (англ. Lucy Montgomery, 1874-1942). *** Марилла и Мэтью Касберт из Грингейбла, что на острове Принца Эдуарда, решают усыновить мальчика из приюта. Но по непредвиденному стечению обстоятельств к ним попадает девочка Энн Ширли. Другими выдающимися произведениями Л. Монтгомери являются «История девочки», «Золотая дорога», «Энн с острова Принца Эдуарда», «Энн и Дом Мечты» и «Эмили из Молодого месяца». Люси Монтгомери опубликовала более ста рассказов в газетах «Кроникл» и «Эхо», прежде чем вернулась к своему давнему замыслу, книге о рыжеволосой девочке и ее друзьях.
Героине романа Валенси Стирлинг 29 лет, она не замужем, никогда не была влюблена и не получала брачного предложения. Проводя свою жизнь в тени властной матери и назойливых родственников, она находит единственное утешение в «запретных» книгах Джона Фостера и мечтах о Голубом замке, где все ее желания сбудутся и она сможет быть сама собой. Получив шокирующее известие от доктора, Валенси восстает против правил семьи и обретает удивительный новый мир, полный любви и приключений, мир, далеко превосходящий ее мечты.
Канада начала XX века… Позади студенческие годы, и «Аня с острова Принца Эдуарда» становится «Аней из Шумящих Тополей», директрисой средней школы в маленьком городке. С тех пор как ее руку украшает скромное «колечко невесты», она очень интересуется сердечными делами других люден и радуется тому, что так много счастья на свете. И снова поворот на дороге, а за ним — свадьба и свой «Дом Мечты». Всем грустно, что она уезжает. Но разве не было бы ужасно знать, что их радует ее отъезд или что им не будет чуточку не хватать ее, когда она уедет?
Во втором романе мы снова встречаемся с Энн, ей уже шестнадцать. Это очаровательная девушка с сияющими серыми глазами, но рыжие волосы по-прежнему доставляют ей массу неприятностей. Вскоре она становится школьной учительницей, а в Грингейбле появляются еще двое ребятишек из приюта.
Канада конца XIX века… Восемнадцатилетняя сельская учительница, «Аня из Авонлеи», становится «Аней с острова Принца Эдуарда», студенткой университета. Увлекательное соперничество в учебе, дружба, веселые развлечения, все раздвигающиеся горизонты и новые интересы — как много в мире всего, чем можно восхищаться и чему радоваться! Университетский опыт учит смотреть на каждое препятствие как на предзнаменование победы и считать юмор самой пикантной приправой на пиру существования. Но девичьим мечтам о тайне любви предстоит испытание реальностью: встреча с «темноглазым идеалом» едва не приводит к тому, что Аня принимает за любовь свое приукрашенное воображением поверхностное увлечение.
Канада начала XX века… На берегу красивейшей гавани острова Принца Эдуарда стоит старый домик с очень романтичной историей. Он становится «Домом Мечты» — исполнением сокровенных желаний счастливой двадцатипятилетней новобрачной. Жизнь с избранником сердца — счастливая жизнь, хотя ни один дом — будь то дворец или маленький «Дом Мечты» — не может наглухо закрыться от горя. Радость и страдание, рождение и смерть делают стены маленького домика священными для Ани.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.