В оркестре Аушвица - [55]

Шрифт
Интервал

Люди вокруг все время говорят о войнах — той, что досталась мне на долю, и новых, грядущих. Я, как и все мои подруги, надеялась, что наша му́ка, наши беды и невзгоды послужат уроком, будут напоминать, чем рискует наш мир, если где-то начинают чеканить шаг под военные марши и получать удовольствие, убивая стариков и детей.

Увы, через несколько месяцев после нашего возвращения тема Аушвица и Бельзена отошла на задний план, и все вернулось на круги своя, как в 1914-м. Повсюду идут войны, люди продолжают убивать, жечь, сбрасывать бомбы, превращают жизнь в руины, выдвигая жалкие оправдания… Мне это вдвойне нестерпимо, ведь теперь приход варваров угрожает и тебе.

Время от времени я вижу на улицах демонстрантов, бывших участников Сопротивления и узников концлагерей. Они в лагерных робах, заштопанных, но чистых и отглаженных. Кое-кто начинает воспринимать это как маскарад — они, слава богу, поправились, и одежда трещит по швам… Я ненавижу ткань в полоску и предпочла бы никогда больше ее не видеть.

Не было ли с моей стороны эгоистично рожать ребенка, когда будущее темно и мрачно?

В какой-то момент я испугалась. Меня охватил страх, потому что я не знала, как нужно сражаться, чтобы защитить тебя, и думала, что не осилю повторения пережитого ужаса. Меня ужасала мысль о том, что мой страх может передаться тебе, как неизлечимый вирус, его нельзя уничтожить — как и татуировку на левой руке. В лагере я отвечала только за себя — одна среди миллионов узниц, — и совершила подвиг, выстояв.


В тот момент я сильно зависела от тех, кто помогал мне, и тех, кого пыталась утешить сама. Сейчас все иначе. Твое появление на свет сделало мою жизнь намного ценнее, но даже это не добавляет мне сил для борьбы: думаю, я рождена для чего-то другого и до конца своих дней останусь случайно выжившей. Если бедствие все-таки случится и Зверь снова явит людям свой безобразный лик, я буду молить об одном — чтобы Господь послал мне силы противостоять ему… ради тебя и твоего отца.

Я смотрю на тебя, баюкаю на руках и, даже не зная будущего, понимаю, что поступила правильно, не упустив свой шанс. Я горжусь своим решением, успокаиваюсь, и призрак грядущей беды отдаляется.


Это и есть счастье, о котором я мечтала там? Как чудесно чувствовать, что я больше не одинока!

Я вернулась и осуществила главную мечту — подарила тебе жизнь. Я понимаю, как сильно мне повезло: многие подруги по несчастью, чьи имена останутся неизвестными, не получат такого шанса… Я сделаю все, чтобы быть сильной — ради нас обоих. Ты этого достоин, да и я заслужила.

Я уверена, что ты и твой отец — лучшее, что со мной случилось, благодаря вам я осмелилась впустить в душу надежду и не пошла ко дну.

Думаю, именно мечты о муже, считающем меня красавицей, о ребенке, верящем, что его мамочка самая добрая на свете, помогли мне преодолеть пережитый ужас…

Странно, но почти все девять месяцев беременности я вспоминала свое детство и жизнь до Катастрофы. Я тогда и вообразить не могла, что кто-то способен желать мне зла, ведь я никому не сделала ничего плохого!

Я видела себя маленькой благовоспитанной девочкой, живущей со строгим отцом, матерью, которая часто… отсутствовала, и братом — он был моей единственной опорой вкупе со школой и музыкой. Наше монотонное существование нарушали только переезды из одной страны в другую: нацистская гангрена расползалась по Европе с неотвратимостью рока…

Все мы больше всего на свете мечтали о том, чтобы нашим детям не выпало ничего подобного, чтобы они жили, как свободные, сильные и веселые люди.

Как бы мне хотелось одарить тебя толикой легкости и беззаботности, петь тебе песни, которых я не слышала в детстве, научить играть в дурацкие игры и рассказывать считалки на всех языках, которые знала! Петь я по-прежнему умею, но вряд ли смогу это сделать — даже для тебя…

Sur le pont d’Avignon,
On y danse, on y danse,
Sur le pont d’Avignon,
On y danse, tous en rond.
Les belles dames font comme ça,
Et puis encore comme ça…[87]

Я и танцевать не буду — не хочу наступать на общую могилу…


Твой не вернувшийся домой дед, мой отец, которого я последний раз видела во время ареста, отец, чье место рядом с матерью занял другой мужчина… мог бы еще немного пожить благодаря тебе: ты получил его имя как второе, скрытое от мира. Больше я ничего не могу для него сделать — родственники болезненно реагируют, если кто-то неосторожно о нем заговаривает. Мне больно от-того, что я не способна на большее.

Я мечтала бы защитить отца, когда мать оставила нас. Я хотела бы спасти его — даже ценой собственной жизни! Когда они явились, чтобы забрать нас, я чувствовала себя бесполезной и беспомощной, слишком боязливой, чтобы задержать варваров, слишком слабой или слишком глупой, чтобы мгновенно придумать волшебный способ избавления от чужаков. Я могла — и сделала — одно: разделила его участь, да и то не до конца…

Так что за вину я сейчас искупаю? На каком процессе играю роль следственного судьи?[88]Неужели все дело и правда в том, что я не вырвала отца из когтей нацистов? А может, я пытаюсь замолить безразмерный грех, ведь когда мама, моя соперница, исчезла из пейзажа, отец стал только моим?


Рекомендуем почитать
Пойти в политику и вернуться

«Пойти в политику и вернуться» – мемуары Сергея Степашина, премьер-министра России в 1999 году. К этому моменту в его послужном списке были должности директора ФСБ, министра юстиции, министра внутренних дел. При этом он никогда не был классическим «силовиком». Пришел в ФСБ (в тот момент Агентство федеральной безопасности) из народных депутатов, побывав в должности председателя государственной комиссии по расследованию деятельности КГБ. Ушел с этого поста по собственному решению после гибели заложников в Будённовске.


Молодежь Русского Зарубежья. Воспоминания 1941–1951

Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.


Заяшников Сергей Иванович. Биография

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Жизнь сэра Артура Конан Дойла. Человек, который был Шерлоком Холмсом

Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».


Дуэли Лермонтова. Дуэльный кодекс де Шатовильяра

Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.


Скворцов-Степанов

Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).


Будь со мной честен

Первый роман Джулии Клэйборн Джонсон, автора романа «В другой раз повезет!». Позвольте познакомить вас с Фрэнком, 9-летним мальчиком, чей IQ выше, чем у 99,7% американцев. Он живет в стеклянном особняке в Бель-Эйр вместе со своей мамой, знаменитой писательницей Мими Бэннинг, жизнь которой полна загадок. В ожидании ее нового романа замер весь мир, и редактор отправляет на подмогу Элис – молодую девушку-ассистента. Только вот поработать с писательницей ей не удастся – вместо этого она будет вовлечена в необычный мир Фрэнка, его правил и проделок… Дебютный роман Джулии Клэйборн Джонсон – о том, как жить, если ты не похож на других и понимать, что эти отличия помогают увидеть мир иначе и раскрыть его новые грани. «Устраивайтесь поудобнее… и наслаждайтесь шоу». – New York Times Book Review «Джулия Клэйборн Джонсон создает невероятных, практически кинематографичных персонажей, вращающихся в привилегированных калифорнийских кругах.


Флоренс Адлер плавает вечно

Основанная на реальной истории семейная сага о том, как далеко можно зайти, чтобы защитить своих близких и во что может превратиться горе, если не обращать на него внимания. Атлантик-Сити, 1934. Эстер и Джозеф Адлеры сдают свой дом отдыхающим, а сами переезжают в маленькую квартирку над своей пекарней, в которой воспитывались и их две дочери. Старшая, Фанни, переживает тяжелую беременность, а младшая, Флоренс, готовится переплыть Ла-Манш. В это же время в семье проживает Анна, таинственная эмигрантка из нацистской Германии.


Миссис Ингланд

Впервые на русском здорового феминизма – «Покровители», «Госпиталь брошенных детей». В ее книгах главные героини, женщины, истинные героини своего времени, сталкиваются с непростыми жизненными ситуациями и исследуют силу собственного духа, о которой ранее сами могли не подозревать. Стейси Холлс имеет степень по историческим наукам, ее книги обласканы критиками за достоверность. 1904 год, Англия. Окончив учебу в колледже, Руби Мэй устраивается няней в дом Чарльза и Лилиан Ингланд, обеспеченной пары, получающей доход от текстильной промышленности.


Львы Сицилии. Сага о Флорио

Грандиозный, масштабный роман, основанный на истории реально существовавшей влиятельной семьи на Сицилии, и полюбившийся тысячам читателей не только за захватывающее повествование, но и за изумительно переданный дух сицилийской жизни на рубеже двух столетий. В 1799 году после землетрясения на Калабрии семья Флорио переезжают в Палермо. Два брата, Паоло и Иньяцио, начинают строить свою империю в далеко не самом гостеприимном городе. Жизненные трудности и переменчивость окружающего мира вдохновляют предприимчивых братьев искать новые ходы и придумывать технологии.