В оркестре Аушвица - [35]
Салона Paris-Beauté больше нет, на его месте открылось турагентство, а вот кинотеатр UFA-Palast работает, как работал. Я часто смотрел на дневных сеансах глупые сентиментально-сладкие немецкие комедии 60-х годов, и они спасали меня от одиночества рядом с тобой.
Я ищу ресторан Rudi Rau, куда мы иногда ходили на ланч, если ты могла высвободить немного времени. Увы, ресторана тоже больше нет… Я иду в парк напротив твоего дома, где в одиночестве играл в футбол, стрелял из лука и едва не убил маленькую девочку. До сих пор вздрагиваю от ужаса, вспомнив тот злосчастный день…
Прогулка между облысевшими деревьями не улучшает настроения.
Рут приглашает меня к себе домой. Как и в 1964-м, я ночую в комнате ее сына Данни и думаю о прошедших и ничего не изменивших годах. В первый раз я спал в детской, теперь это жилье мужчины, хранящее воспоминания. Здесь я учился брать аккорды на гитаре, думал о том, что не готов принять твою смерть, и разнюнивался как девчонка. Пришлось мысленно надавать себе пощечин и вынырнуть в реальность.
Рут рассказывает о ваших отношениях, начавшихся зимой 1956-го, через несколько дней после ее свадьбы. Она вспоминает твои редкие признания о прошлом и не единожды разбитой жизни.
Судя по всему, ты быстро поняла, что обсуждать Биркенау с людьми, не прошедшими через лагерь, бессмысленно: искаженную реальность не опишешь словами. Впрочем, Рут ты все-таки что-то рассказала — в общих чертах, — потому что она была уникальной слушательницей и твоей близкой подругой. Именно от нее я узнал, что ты не очень любила Альму, которая все больше меня интересовала.
Рут объяснила, как «Чакона» связала тебя с Элен: именно ты добилась для нее прослушивания. Впрочем, важнее всего остального оказалась попытка Рут описать, как ты жила в Кёльне и как сильно хотела начать все с нуля. Она не скрыла, что ты утратила иллюзии и скорее всего именно поэтому так внезапно улетела в Америку.
Рут не постеснялась признаться, что не одобряла твоего решения оставить меня с отцом, а я слушал и завидовал ее смелости, потому что сам не только ни разу не позволил себе выказать неудовольствия, но и все время терзался вопросами: «Что, если я недостаточно любил тебя? А может, ты из-за меня сбежала за океан?»
Поиски смысла привели к неожиданному выводу: ты хотела уехать, бросив все, не стирая следов и не слишком о них заботясь. Живые следы, мои, например, нематериальные следы, образы и воспоминания, свой исчезающий след, чтобы окружающие могли сказать: «Похоже, последней купленной в Кёльне пластинкой стал диск Эдит Пиаф Нет, я не жалею ни о чем. Она тоже была воробышком…»
Ты подарила Рут скрипку на память, дрянной инструмент без смычка, футляра, кобылки[68] и пружины под верхней декой. Один только корпус — подобие себя самой.
Рут, очень ко мне расположенная, решила, что будет правильно передать инструмент сыну как материальное свидетельство, ведь я не имел ничего, кроме нескольких фотографий. Я не взял — мне показалось, что скрипка хорошо себя чувствует в ее доме.
Рут вспомнила, как в 1960 году тебя приехала повидать сестра Аниты Рената. Она подарила тебе свою фотографию с надписью: Эльзе, на память о хороших… и плохих днях. Рената один раз видела в салоне и меня — капризного маленького буку, и я произвел на нее не лучшее впечатление…
Я выслушиваю от Рут еще один, совершенно барочный, эпизод, имевший место вскоре после твоей смерти. В ее дверь позвонили. Она открыла и едва удержалась от крика: перед ней стояла твоя мать — в твоем пальто, с твоей сумочкой… Рут не помнит, зачем приходила моя бабушка, да это и не важно, вообразив карикатурную фигуру, я смеюсь, чувствуя злость и бессилие. Мне не до конца понятен символический смысл жеста, но искать его я не намерен. Чего добивалась твоя мать? Вознамерилась заменить тебя? Хотела продемонстрировать глубину утраты, присвоить все, что от тебя осталось? Думала, что продлит твое существование после непоправимого события? Или решила напоследок «побыть» тобой?
Я стал паломником, чтобы попытаться отыскать твои следы, еще раз пройти по ним, и столкнулся с моей надоедливой родственницей. Ладно, бог с ней, из песни, как говорится, слова не выкинешь, а бабушку и подавно…
Теперь мне кажется, что я искал у твоей подруги подтверждения давней догадки: ты бы не могла вести жизнь, напоминающую аморфную последовательность событий. Несчастные случаи и неупорядоченность свойственны любой жизни, но ты существовала в режиме уходов, разрывов, бегства и расставаний, которые сама инициировала и переживала. Каждый новый эпизод призван был подарить тебе новый шанс, направить жизнь в новое русло — при одном обязательном условии: это должно было стоить максимума усилий. Такая вот бессмыслица…
Я без конца спрашиваю себя, какую роль наша семья сыграла в твоем последнем перевоплощении. Неужели из-за нас ты чувствовала себя пленницей образа бывшей узницы? Ты поэтому навсегда покинула Европу, отреклась от затхлой полосатой ветоши Биркенау и Бельзена, заплатила всем, что любила, за надежду на новую жизнь в незнакомом месте? Я, твой сын, семья, друзья — не слишком ли велика плата?
Пишу и сам себе не верю. Неужели сбылось? Неужели правда мне оказана честь вывести и представить вам, читатель, этого бретера и гуляку, друга моей юности, дравшегося в Варфоломеевскую ночь на стороне избиваемых гугенотов, еретика и атеиста, осужденного по 58-й с несколькими пунктами, гасконца, потому что им был д'Артаньян, и друга Генриха Наваррца, потому что мы все читали «Королеву Марго», великого и никому не известного зека Гийома дю Вентре?Сорок лет назад я впервые запомнил его строки. Мне было тогда восемь лет, и он, похожий на другого моего кумира, Сирано де Бержерака, участвовал в наших мальчишеских ристалищах.
Новая книга Николая Черкашина "Белая карта" посвящена двум выдающимся первопроходцам русской Арктики - адмиралам Борису Вилькицкому и Александру Колчаку. Две полярные экспедиции в начале XX века закрыли последние белые пятна на карте нашей планеты. Эпоха великих географических открытий была завершена в 1913 году, когда морякам экспедиционного судна "Таймыр" открылись берега неведомой земли... Об этом и других событиях в жанре географического детектива повествует шестая книга в "Морской коллекции" издательства "Совершенно секретно".
Все подробности своего детства, юности и отрочества Мэнсон без купюр описал в автобиографичной книге The Long Hard Road Out Of Hell (Долгий Трудный Путь Из Ада). Это шокирующее чтиво написано явно не для слабонервных. И если вы себя к таковым не относите, то можете узнать, как Брайан Уорнер, благодаря своей школе, возненавидел христианство, как посылал в литературный журнал свои жестокие рассказы, и как превратился в Мерилина Мэнсона – короля страха и ужаса.
Спросите любого человека: кто из наших современников был наделен даром ясновидения, мог общаться с умершими, безошибочно предсказывать будущее, кто является канонизированной святой, жившей в наше время? Практически все дадут единственный ответ – баба Ванга!О Вангелии Гуштеровой написано немало книг, многие политики и известные люди обращались к ней за советом и помощью. За свою долгую жизнь она приняла участие в судьбах более миллиона человек. В числе этих счастливчиков был и автор этой книги.Природу удивительного дара легендарной пророчицы пока не удалось раскрыть никому, хотя многие ученые до сих пор бьются над разгадкой тайны, которую она унесла с собой в могилу.В основу этой книги легли сведения, почерпнутые из большого количества устных и письменных источников.
Книга Радко Пытлика основана на изучении большого числа документов, писем, воспоминаний, полицейских донесений, архивных и литературных источников. Автору удалось не только свести воедино большой материал о жизни Гашека, собранный зачастую по крупицам, но и прояснить многие факты его биографии.Авторизованный перевод и примечания О.М. Малевича, научная редакция перевода и предисловие С.В.Никольского.
Книга В.Носовой — жизнеописание замечательных русских танцовщиц Анны Павловой и Екатерины Гельцер. Представительницы двух хореографических школ (петербургской и московской), они удачно дополняют друг друга. Анна Павлова и Екатерина Гельцер — это и две артистические и человеческие судьбы.
Первый роман Джулии Клэйборн Джонсон, автора романа «В другой раз повезет!». Позвольте познакомить вас с Фрэнком, 9-летним мальчиком, чей IQ выше, чем у 99,7% американцев. Он живет в стеклянном особняке в Бель-Эйр вместе со своей мамой, знаменитой писательницей Мими Бэннинг, жизнь которой полна загадок. В ожидании ее нового романа замер весь мир, и редактор отправляет на подмогу Элис – молодую девушку-ассистента. Только вот поработать с писательницей ей не удастся – вместо этого она будет вовлечена в необычный мир Фрэнка, его правил и проделок… Дебютный роман Джулии Клэйборн Джонсон – о том, как жить, если ты не похож на других и понимать, что эти отличия помогают увидеть мир иначе и раскрыть его новые грани. «Устраивайтесь поудобнее… и наслаждайтесь шоу». – New York Times Book Review «Джулия Клэйборн Джонсон создает невероятных, практически кинематографичных персонажей, вращающихся в привилегированных калифорнийских кругах.
Основанная на реальной истории семейная сага о том, как далеко можно зайти, чтобы защитить своих близких и во что может превратиться горе, если не обращать на него внимания. Атлантик-Сити, 1934. Эстер и Джозеф Адлеры сдают свой дом отдыхающим, а сами переезжают в маленькую квартирку над своей пекарней, в которой воспитывались и их две дочери. Старшая, Фанни, переживает тяжелую беременность, а младшая, Флоренс, готовится переплыть Ла-Манш. В это же время в семье проживает Анна, таинственная эмигрантка из нацистской Германии.
Впервые на русском здорового феминизма – «Покровители», «Госпиталь брошенных детей». В ее книгах главные героини, женщины, истинные героини своего времени, сталкиваются с непростыми жизненными ситуациями и исследуют силу собственного духа, о которой ранее сами могли не подозревать. Стейси Холлс имеет степень по историческим наукам, ее книги обласканы критиками за достоверность. 1904 год, Англия. Окончив учебу в колледже, Руби Мэй устраивается няней в дом Чарльза и Лилиан Ингланд, обеспеченной пары, получающей доход от текстильной промышленности.
Грандиозный, масштабный роман, основанный на истории реально существовавшей влиятельной семьи на Сицилии, и полюбившийся тысячам читателей не только за захватывающее повествование, но и за изумительно переданный дух сицилийской жизни на рубеже двух столетий. В 1799 году после землетрясения на Калабрии семья Флорио переезжают в Палермо. Два брата, Паоло и Иньяцио, начинают строить свою империю в далеко не самом гостеприимном городе. Жизненные трудности и переменчивость окружающего мира вдохновляют предприимчивых братьев искать новые ходы и придумывать технологии.