В одно мгновение - [85]
Покончив с физическим и духовным самоуничтожением, папа хромает домой. Я никак не могу понять, почему сегодня он решил обойтись без прогулки. Только оказавшись с ним вместе в кухне, я понимаю: все дело в том, что сегодня играют «Энджелс».
«Энджелс» – наша команда. Наша с папой и Озом. Перед игрой мы втроем всегда устраивали наш собственный ритуал – в основном ради Оза, потому что он любил ритуалы и верил в приметы. Перед каждым матчем мы брались за руки, закрывали глаза и пели: «Да пребудет с “Энджелс” сила». Мы повторяли эту фразу снова и снова, громче и громче, с чуть ли не религиозным пылом, а под конец уже просто ее орали. Усевшись перед телевизором, мы всегда ели куриные крылышки и черешки сельдерея с соусом «Тайная лощина», причем каждый из нас должен был съесть ровно девять крылышек и стеблей, по одному перед каждым иннингом. Оз бдительно охранял пульт от телевизора: никто из нас не мог касаться его во время просмотра – мы считали, что это может плохо повлиять на исход матча.
В доме пусто. Может, поэтому папа и решился. Он неторопливо и старательно готовит куриные крылышки, нарезает сельдерей. Наливая соус в миску, папа обращается к Озу. «Все как ты любишь, дружок, – говорит он. Бинго с интересом поднимает голову и осматривается. – “Энджелс” против “Джайентс”, будет непросто».
Я смотрю, как он выкладывает еду – девять крылышек и девять стеблей сельдерея – на тарелку. Всего на одну. Он несет тарелку к дивану, включает телевизор, а я сажусь на свое место рядом с ним, представляя, как пахнут куриные крылышки, и изо всех сил жалея себя.
Исход матча решается в восьмом иннинге. Альберт Пухольс выбивает хоумран и пробегает на две базы вперед, сравняв счет, а папа выбрасывает вверх кулак в знак победы. На один дивный миг он забыл о нас, и я, увидев это, радуюсь, но в то же время мое сердце рвется на части. Папа роняет кулак на колени, на его лице ясно читается чувство вины, и мне вмиг становится до ужаса стыдно. Нет, кричу я, будь счастлив!
И наверное, Бог меня слышит, потому что в следующем иннинге, после двух аутов, Коул Калхун неожиданно выбивает дабл, и папа живо, радостно аплодирует вместе с трибунами. Он наклоняется вперед, к экрану, и я тоже наклоняюсь вперед, потому что на дом выходит Майк Траут. О лучшем я и мечтать не могла.
– Давай, Траут, – говорит папа.
Счет три бола и два страйка. Только не уок. Подача. Мяч летит низко, мимо страйк-зоны. Траут замахивается и делает бросок после короткого замешательства. Калхун срывается с места, мчится мимо баз. Джо Паник возвращается, с правой стороны поля вбегает Эндрю Маккатчен. Паник ныряет вперед и не дотягивается, мяч падает в паре сантиметров от его перчатки. Маккатчен перебрасывает его на базу, но уже слишком поздно.
Куриные крылышки и черешки сельдерея съедены. Наш ритуал сработал. «Энджелс» выиграли.
– Мы сделали это, Оз, – говорит папа и вновь трясет кулаком.
В этот момент дверь открывается, и входит мама. Бинго вскакивает с места. Папа оборачивается. Мама осматривает гостиную, замечает пустую тарелку на журнальном столике, телевизионный пульт, лежащий на диване, точно на том месте, где раньше сидел Оз, и наконец встречается глазами с папой.
– Я на пробежку, – говорит она и идет наверх, плотно сжав губы.
Папа опускает кулак, а я страшно жалею, что мама не вернулась домой на минуту позже. Когда мама спускается, переодевшись для пробежки, папы уже нет. Он в гараже, рассказывает моей футболке о том, как прошел матч. Мама глядит на дверь гаража, слышит приглушенный папин голос, с тяжелым вздохом срывается с места и убегает. Она будет носиться по улицам, пока не почувствует, что больше не может дышать.
Час спустя мама вваливается в дом и видит, как папа моет посуду, которую использовал, чтобы приготовить куриные крылышки.
– Их больше нет, – говорит мама.
Он не оборачивается, хотя и слышит ее: это понятно по тому, как он резко распрямляет плечи.
– Тебе пора с этим смириться, – говорит мама. – Пока ты не перестанешь без конца ворошить прошлое, мы не сможем двигаться дальше.
Стеклянное блюдо у папы в руках скрипит, когда он изо всех сил прижимает к нему губку для мытья посуды. Мама тяжело вздыхает:
– Если хочешь, я могу выбросить все из гаража.
Папа резко оборачивается, так что из раковины выплескивается вода. Сверкая потемневшими глазами, он говорит:
– Не смей туда заходить. Их больше нет, но они не забыты, а я не собираюсь с этим мириться. Я не ты, я не могу просто взять и забыть о них. И спокойно двигаться куда-то там дальше.
Мама резко отворачивается и уходит, сжимая кулаки, а я вздрагиваю. Пять дней. Ровно столько они продержались, пока все снова не рухнуло.
89
Сегодня воскресенье, приют закрыт для посетителей. Хлоя и Эрик заняты своей обычной работой – чистят клетки, возятся с животными. Они старательно делают вид, что в том, что они сейчас здесь одни, нет ничего особенного.
Ближе к полудню Хлоя делает первый шаг. Потом она наверняка будет отпираться и говорить, что первым начал Эрик, но на самом деле первой начала она. Эрик ставит к стене какой-то ящик, и тут к нему с игривой улыбкой на лице подходит Хлоя.
Меня пытаются убить и съесть пять раз в день. Лишь умение вовремя разнести полдворца и особый дар спасали мне жизнь и честь! Иногда красивые глаза тоже помогали избежать дипломатического скандала. Но опыт подсказывает, что лучше бить чемоданом. Сегодня я собираю информацию про принца оборотней и проверяю его на склонность к изменам. Потом предоставляю полный отчет о короле эльфов. Чуть позже проверяю стрессоустойчивость разъяренного дракона. У официальной королевской «развратницы» очень «потный» график. Меня даже посвящали в рыцари и обещали оплатить торжественные похороны.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Когда речь идет о любви, у консервативных родителей Фрэнка Ли существует одно правило: сын может влюбляться и ходить на свидания только с кореянками. Раньше это правило мало волновало Фрэнка – на горизонте было пусто. А потом в его жизни появились сразу две девушки. Точнее, смешная и спортивная Джо Сонг была в его жизни всегда, во френдзоне. А девушкой его мечты стала Брит Минз – красивая, умная, очаровательная. На сто процентов белая американка. Как угодить родителям, если нарушил главное семейное правило? Конечно, притвориться влюбленным в Джо! Ухаживания за Джо для отвода глаз и море личной свободы в последний год перед поступлением в колледж.
Роман Коутса похож на африканский танец джубу, который танцуют, держа на головах кувшины, полные воды. Кто прольет воду – выбывает. И так до последнего танцора. Такой танцоркой была мать главного героя, он же с кувшином не танцует. Хайрам Уокер магическим способом перемещает рабов в пространстве, из южных штатов в северные, используя для этого воду.
Этот дебютный роман покорил читателей и критиков по всему миру, стал лучшей книгой года по версии Washington Post, получил более 6 международных премий и стал блестящим дебютом издательства SJP Сары Джессики Паркер.Если жить так, как хочется, – значит разочаровать родителей…Старшая дочь, Хадия, выходит замуж по любви вопреки традициям. Ее сестра Худа не сняла хиджаб, но пошла работать в школу. Единственный сын Амар – главное разочарование отца. Бросил учебу и три года назад ушел из дома. Секреты, предательство, а может быть, просто желание жить собственной жизнью изменили эту когда‑то крепкую семью.
Лондон, 1942 год. Тринадцатилетняя Нелл и ее младшая сестра Олив живут в одном из бедных районов города. Здесь соседи вместе переживают беды и радости, а праздники встречают на улицах с песнями. Здесь своих в обиду не дают и за себя постоять умеют. Но идет война, и каждую ночь над доками звучит сигнал воздушной тревоги. Когда в городе становится слишком опасно, тысячи семей отправляют своих детей в эвакуацию. Как и многих, Нелл и Олив ждет неизвестность. Кто согласится их приютить? Каков будет их новый дом? Даже в чудесной английской деревне жизнь не сахар.