В одно мгновение - [18]
10
Мама, Кайл и дядя Боб влезают обратно в фургон через боковую дверцу, после падения ставшую люком в крыше. Всех троих бьет крупная неуемная дрожь. Кайл первым спускается в проем, двигаясь ловко, как заправский спортсмен. Мама следующая. Когда Кайл берет ее за талию, чтобы помочь спуститься, она морщится от боли. Затем они вдвоем помогают дяде Бобу: тот неуклюже протискивается в отверстие, но, едва его ноги касаются пола, поврежденная лодыжка подгибается, и он падает.
Тетя Карен вскакивает со своего места, помогает ему подняться, уводит назад и сажает рядом с Натали, а сама садится с другой стороны. Она растирает ему ладони, обматывает его покрасневшие от холода уши своим шарфом. Мама падает рядом с папой, дрожа всем телом. Дрожь такая сильная, что кажется, будто у нее припадок. Кайл отыскивает местечко в углу, усаживается, подтягивает колени к груди, пытается согреться. Сейчас восемь вечера.
– Нас будут искать, – говорит тетя Карен спустя несколько минут, когда все наконец осознают, насколько плохи дела.
Все взгляды с надеждой устремляются на Кайла и Мо, ничейных детей, единственных, о ком могут тревожиться их оставшиеся дома родные. Кайл мотает головой:
– Соседи по комнате решат, что я ночую у девушки. Моя девушка решит, что я дома.
У Мо дрожит нижняя губа. Она признается:
– Я заставила маму поклясться, что она не станет звонить, и сказала, что сама тоже не будут ей звонить. Мы из-за этого страшно поссорились.
Надежда рассеивается. Никто не станет их искать – ни сегодня, ни завтра. Пройдет еще пара дней, прежде чем хоть кто-то заметит, что они пропали. Мама жмурится, и я знаю, что она думает о Хлое. Я вижу, как каменеет ее лицо оттого, что она изо всех сил сжимает зубы. Мо даже не пытается скрыть свои чувства – она утыкается лицом в колени и тихо плачет.
Идут минуты – долгие, как часы. В фургоне свободно гуляют мороз и ветер. Все борются с холодом по-разному. Натали причитает и плачет в плечо тете Карен, а та утешает ее, уговаривает успокоиться, потерпеть. Дядя Боб без конца ерзает и возится, пытаясь согреться. Мама и Мо ложатся по обе стороны от папы и молча плачут, скорбя обо мне, тревожась за папу, за Хлою и Вэнса. Папа, к счастью, не приходит в сознание, и лишь его хриплое дыхание и редкие стоны подтверждают, что он все еще жив. Кайл зарылся с головой в свою парку: он еще дрожит, и все же ему явно лучше, чем всем остальным, за исключением Оза. Мой брат спокойно спит, у него на коленях устроился Бинго, и кажется, что им обоим нет никакого дела ни до мороза, ни до разыгравшейся трагедии.
Я смотрю на них сверху, чувствую, как они мучаются, извожусь от желания им помочь, но ничего не могу сделать. Так мы проводим первые несколько часов. Ближе к полуночи холод становится невыносимым, и различия в том, как именно мучается каждый из сидящих в фургоне, постепенно стираются: теперь все просто пытаются выжить. Никто не двигается, не жалуется, не ноет. Все закрыли глаза, втянули головы в плечи, съежились и молят лишь об одном – чтобы скорее наступило утро, чтобы им удалось до него дотянуть.
Когда мне становится совсем невмоготу смотреть на их страдания, я возвращаюсь к Хлое, моля небеса о том, чтобы какая-нибудь неведомая сила чудом вывела их с Вэнсом на верную дорогу, чтобы они добрались до помощи, чтобы всех остальных как можно скорее спасли.
11
Бог жесток. Или он нас не слышит.
Хлоя и Вэнс так и бредут сквозь черную промерзшую пустошь, совершенно неотличимую от черной промерзшей пустоши, по которой они брели последние шесть часов. Расстояние между ними увеличилось, Хлоя все чаще оступается, Вэнс все реже оглядывается назад.
Я держусь рядом с Хлоей. Она с трудом ковыляет по сугробам. Сил у нее почти не осталось, она угрожающе пошатывается на каждом шагу. Мы оступаемся и попадаем в занесенную снегом яму, и Хлоя валится на колени, не может встать.
Хлоя, вставай.
Она держит руки в карманах, прижимает подбородок к груди. Вэнс оборачивается, видит ее, делает шаг назад и увязает в снегу почти до колена. С огромным трудом он высвобождает ногу и отступает обратно, на твердую землю. Он долго стоит там, смотрит на нее сквозь завесу пурги, и я чувствую, как он сомневается, колеблется, как ему страшно. Их разделяет метров тридцать – все равно что океан: чтобы переплыть его, Вэнсу потребуется сделать неимоверное усилие.
На его обмороженных щеках замерзают слезы. Он стирает их тыльной стороной заледенелой ладони, отворачивается и шагает прочь. И хотя сейчас я ненавижу его всей душой, я в то же время его понимаю. Он всего лишь ребенок, потерявшийся в заснеженном лесу. Он не хочет умирать. Если он останется, то умрет. Умрут они оба. Вот почему он делает один шаг, а потом еще один.
Через десяток шагов он останавливается, и я вижу, как он вдруг осознаёт, что натворил. Стыд бьет его наотмашь. Он разворачивается, на лице застывает ужас, и вот он уже отчаянно вглядывается в ревущую тьму, пытаясь найти путь назад, изменить то, что только что сделал, вернуть назад человека, которым он себя считал. Но, подобно многим поступкам, которые нам так хотелось бы не совершать, этот поступок уже нельзя отменить: слишком поздно, следы замело, Хлоя пропала.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.
Когда речь идет о любви, у консервативных родителей Фрэнка Ли существует одно правило: сын может влюбляться и ходить на свидания только с кореянками. Раньше это правило мало волновало Фрэнка – на горизонте было пусто. А потом в его жизни появились сразу две девушки. Точнее, смешная и спортивная Джо Сонг была в его жизни всегда, во френдзоне. А девушкой его мечты стала Брит Минз – красивая, умная, очаровательная. На сто процентов белая американка. Как угодить родителям, если нарушил главное семейное правило? Конечно, притвориться влюбленным в Джо! Ухаживания за Джо для отвода глаз и море личной свободы в последний год перед поступлением в колледж.
Роман Коутса похож на африканский танец джубу, который танцуют, держа на головах кувшины, полные воды. Кто прольет воду – выбывает. И так до последнего танцора. Такой танцоркой была мать главного героя, он же с кувшином не танцует. Хайрам Уокер магическим способом перемещает рабов в пространстве, из южных штатов в северные, используя для этого воду.
Этот дебютный роман покорил читателей и критиков по всему миру, стал лучшей книгой года по версии Washington Post, получил более 6 международных премий и стал блестящим дебютом издательства SJP Сары Джессики Паркер.Если жить так, как хочется, – значит разочаровать родителей…Старшая дочь, Хадия, выходит замуж по любви вопреки традициям. Ее сестра Худа не сняла хиджаб, но пошла работать в школу. Единственный сын Амар – главное разочарование отца. Бросил учебу и три года назад ушел из дома. Секреты, предательство, а может быть, просто желание жить собственной жизнью изменили эту когда‑то крепкую семью.
Лондон, 1942 год. Тринадцатилетняя Нелл и ее младшая сестра Олив живут в одном из бедных районов города. Здесь соседи вместе переживают беды и радости, а праздники встречают на улицах с песнями. Здесь своих в обиду не дают и за себя постоять умеют. Но идет война, и каждую ночь над доками звучит сигнал воздушной тревоги. Когда в городе становится слишком опасно, тысячи семей отправляют своих детей в эвакуацию. Как и многих, Нелл и Олив ждет неизвестность. Кто согласится их приютить? Каков будет их новый дом? Даже в чудесной английской деревне жизнь не сахар.